Книга Ты ошибся с первенцем, дракон!, страница 6 – Лена Валевская

Знакомо заныла давняя незаживающая рана в сердце. Я упрямо мотнула головой, не позволяя себе отвлекаться, и загнала в глубокое подполье поплывшие в сторону дракона мысли. Только не сейчас, когда от оперативности моих действий зависит жизнь близкого мне человека.

Яркая краска на лице дядюшки медленно бледнела, дыхание начало выравниваться. Отек спадал за считанные секунды. Икарт приходил в себя. Убедившись, что опасность миновала, я отодвинулась и села на колени, а ладонью сжала легонько руку своего пациента. Этого вполне хватит, чтобы окончательно снять остаточные симптомы его недуга.

С Икартом мы познакомились шесть лет назад примерно при таких же обстоятельствах. Я брела по улицам Столицы, совершенно потерянная, измученная и голодная. Чужая в этом мире и без возможности вернуться в свой. Всего неделя прошла с момента, когда мое нечаянное счастье разбилось о жестокие слова: «А эту бросить в темницу! Такие заслуживают самой страшной казни!»

Произнесенные тем, кто еще несколько часов назад шептал о любви, покрывая мое тело жаркими поцелуями.

И мне пришлось бежать. Бежать в никуда, без оглядки, без надежды.

Сколько я скиталась по чужому безучастному городу, прячась от патрулей, шарахаясь от прохожих, слабея от голода, утоляя жажду единственным за это время дождем? На самом деле недолго— дня три или четыре. Но они казались мне вечностью.

Пока не наткнулась на человека, которому было куда хуже, чем мне. Я хотя бы сохранила жизнь. А он умирал. Задыхался на глазах у толпы зевак, прямо посреди улицы. Благородного вида худощавый пожилой человек лет шестидесяти, в дорогом костюме, еще не седой, но уже со слегка посеребрённой густой шевелюрой.

Сердце прихватило? Приступ астмы? Подавился?

Я растерянно глядела на людей, не приближающихся к умирающему ближе чем на десять метров.

— Чего вы смотрите? Срочно вызывайте помощь! — закричала я равнодушным зрителям.

Вроде приличные с виду люди! Как они могут вот так просто стоять и глазеть на мучения пострадавшего?

— Не поможет ему помощь, — послышался чей-то печальный голос. — Эх, жаль старика. Но его уже не спасти.

Я не верила своим ушам. Неужели жители Великого Мира настолько черствы и ужасны?

Я так не могла. И пусть сама была на грани отчаяния и голодного обморока. Сострадание — это ведь нормальная часть человеческой натуры, верно?

Меня не смущало, что прочие люди шарахались от умирающего, как от чумного или прокаженного. Удивляло, но не смущало. Это их выбор, их совесть…

— Не вздумай применять магию, — сказал кто-то из толпы, когда я опустилась перед пострадавшим на колени и взяла его за руку. Не спасу, так хоть не дам этому несчастному умереть в одиночестве. — Это же Икарт Кеттэльбрахт. Только добьешь старика.

Я не поняла, к чему это было сказано. Какая магия, о чем он? О ней мне, совершенно бесталанной, приходилось лишь мечтать. Это в книгах героиня, угодившая в другой мир, получала бонусом если не суперспособности, то, как минимум, какие-нибудь волшебные силы или умения, которые затем успешно прокачивала до уровня «Бог».

Мне не повезло. Как была обычным человеком на Земле, так им и осталась. И если на моей родине это было в порядке вещей, то в Ку-Ай-Дэри, где любой чих завязан на магии, пустышки вроде меня были обречены обходиться костылями в виде работающей от артефактов техники.