Книга Ворон, который меня пленил, страница 105 – Екатерина Началова

Мне остались только мелочи, которые звенели на паутине сознания, словно застрявшие в паутине мошки. Я дорожила ими. Первой мелочью была его рука на спине. Не давящая и не безвольная. Такая не разжимает пальцы от одного слабого движения, но и не пытается сломать. Второй мелочью стала пыль в подсобке: я полюбила вдыхать ее запах и чихать. Третья — перчатки. Я помнила, как раздраженно двенадцатый снимал их. Наверное, его они донимали, зато мне стали нравиться. Я даже приобрела пару, но носила только одну: обрезала у нее кончики пальцев, надевала на правую руку и тайком гладила себя, представляя, что это он, его прикосновение.

Мари меня жалела. В бюро были уверены, что всеведущий мною воспользовался. Я ощущала кислую жалость от вестников: они начали обращаться ко мне несколько иным тоном, свысока… В их глазах я стала жертвой. Конечно, я обязательно бы поддалась сомнению, ведь у меня были причины сомневаться. Он был, но пропал, а я… Таких как я называют долгосидками или перезрелыми, застойными еще… Только вот каждое утро на протяжении следующих пятнадцати дней, я находила на окне подснежники. Я караулила, надеясь, увидеть Его, но цветы каждый раз приносили птицы.

На шестнадцатый день на окне вместе с цветком я обнаружила неподписанную записку:

Сегодня на посиделках.

Щеки горели с утра и до конца дня. Аний даже поинтересовался, не заболела ли я. Что я могла ответить?

Да… Нет…

Меня выкручивало от нетерпения, беспокойства. От радости, что Он назначил встречу. От страха, что его могут поймать, ведь могут, ведь ищут за незаконное воздействие. Вдруг это ловушка? А если за мной следят?

До вечера я дожила с трудом, а затем, оглядываясь и петляя, улетела на посиделки в общий дом. В тот самый, куда случайно попала месяц назад с Мари, где мою руку — я помнила ощущения — крепко поймала мужская рука в перчатке.

Прилетела я рано. Общий дом был еще не разогрет, пуст и только-только просыпался. Гостей толком не было, внутри суетился только Ирен, да несколько старших. Периодически дверь приоткрывалась, внутрь заглядывал чей-то любопытный глаз и тут же исчезал: немногие хотели стоять в пустом зале, большинство планировали войти в разгар уже готового веселья, а не трудиться над его созданием. Я прибилась к старшим. Бралась за все — закрывала коврами окна, мела пол, носила бузу, помогала двигать скамьи. То и дело поглядывая на дверь, я громко смеялась, создавала много шума и даже кокетничала, от чего Ирен тут же назначил меня хозяйкой посиделок. Себя он назвал хозяином, и непринужденно вертелся поблизости.

Подозревая уже всех, и его в том числе, я от знаков внимания не отказывалась. А вдруг Ирен? Ведь он свободен, опять же был на посиделках месяц назад… И пусть я знала Ирена уже лет семь, недооценивать силу всеведущего я не могла. Что если он внушил мне, что я знаю, а на самом деле иначе? Ирен худощавый, вертлявый, одного со мной возраста, правда, выглядит младше. У него длинное, чуть вытянутое лицо, и кривоватые ноги. Не то, чтобы откровенно привлекательный, но энергичный, дружелюбный, не отталкивающий. На всякий случай я завела с ним наводящий разговор.

— Ир, какие игры будут?

Украдкой поглядывая на парня, я держала вышитый ромбами ковер. Ирен тщательно прибивал его к окну — в посиделках нельзя было допустить даже щели дневного света. В окружении Ирена вовсю ходила поговорка: «Черный — знак качества».