Книга Леди, охранник и кусочек ткани, страница 57 – Екатерина Началова

Полдник, сегодня выглядящий как запеченная утка с апельсинами, тоскливо стыл, пока Хог терял время на бессмысленный разговор.

— Мне сказали, что меня наградят за действие, но не уточнили, какое действие нужно совершить, — по-военному четко заговорил Кэйлус.

«Слава Фадии, хоть слова не выбирает!» — подумал Хог. Он слушал, жадно глядя на аппетитную темно-ржавую поджаристую шкурку утки.

— ...я согласился. Меня направили на охрану. Да, моя вина, что я не уточнил деталей. А когда я понял, было уже поздно, все произошло быстро — леди исчезла, а от меня даже ничего не потребовалось — пришлось только улететь.

— Ты же сказал, что хотел бы пять жен и обеспечение, — усомнился министр.

— Тот Змей так хитро все говорил... Я не думал, что он говорил о предательстве. Он просто спросил, чего я хочу. Я сказал. Он сказал, что я живу бедно, а Фадия может обеспечить мои желания. Мы лишь поговорили, я не думал, что будет так. Я думал, у меня еще будет возможность выбрать.

Хог прикрыл глаза, перебирая пальцами. Все сказанное вполне вписывалось в понятие «глупость», которая полновластно царствовала во всех родах во все времена. Если подобные Алойзиусу предавали сознательно, получая удовольствие от процесса, то подобные Кэйлусу оказывались слишком недалеки для анализа и объективной оценки ситуации. Кэйлусов по опыту Хога Дария в мире водилось в несколько раз больше, чем Алойзиусов. Положа руку на сердце, министр бы без зазрений совести казнил бы Алойзиусов за предательство, а вот Кэйлусов... Разве что за непередаваемую глупость. Кто ж говорит слово «предательство» при вербовке? В ходу более благозвучные «новые возможности».

Есть ли смысл казнить за глупость, обведенную вокруг пальца? Так можно избавиться от доброй половины жителей и остаться вовсе без солдатов.

— Значит, жалеешь? — не выдержав, Хог наклонился к утке.

Смачно оторванная ножка брызнула жирным соком. Янтарные капли упали на мозаичный стол, а Хог облегченно улыбнулся, с аппетитом впиваясь в сочное мясо зубами. Вкус дичи ласкал нёбо.

— Жалею, — услышал прямой ответ. — Пусть моя страна меня не баловала. Барон Тиреннис не был жесток со мной.

— А его дочь? — поинтересовался министр.

— Его дочь... доставила проблем. Она более... — Кэйлус помедлил, — избалована. Капризная леди.

— Н-да...

«С этим не поспоришь». Хог машинально потер бровь, которая то и дело казалась ему липкой после душа из абрикосов.

— Я понимаю, что виноват, — снова заговорил чужак. — Вину уже не исправить — это я тоже понимаю. Я отказываюсь от награды, министр Хог Дарий. Сам не знаю, зачем прилетел сюда... Не знаю, чем могу искупить содеянное. Если вы не позволяете мне обучать вашего сына, отпустите. Я вернусь в Лисагор. Пусть меня казнят — так будет справедливо.

— Молчи, Кэйлус! Если тебя казнят, кто будет меня обучать? — возмущенно уточнил Мегарей, которому предложение о казни не понравилось.

Тяжело вздохнув, Хог посмотрел на своенравного сына, мечтая, чтобы ему перестали задавать сложные вопросы и оставили наедине с трапезой.

— Ну? Что скажешь? — нетерпеливо спросил сын. — Ты же видишь, он не врет. Я сразу чую ложь.

Хог, который на самом деле уже почти смирился, еще раз поморщился и задал следующий вопрос в общем-то для проформы.

— Что думаешь о Фадии?

— Фадию я уважаю, — последовал емкий ответ.