Книга Волчья ягода, страница 134 – Екатерина Началова

— Ты думаешь, что ночь страшна, но именно она истинна, — заговорил. — Это день — обман. День только кажется тебе безопасным, но разве днём тебя не может загрызть зверь? Или днём ты не можешь упасть в яму? День освещает все и скрывает те же опасности.

Он поглаживал меня большим пальцем по бедру, пока говорил.

— Все равно боюсь... — пожаловалась. — Я ничего не вижу. Мне здесь не нравится. Пойдем домой... Пожалуйста.

Шага Таор не сбавил.

— Лес — это дом, Аса. А ночь — время Волков, — ровно ответил.

— Я же не Волк... — возразила.

— Не Волк, — согласился. — Я — Волк, — голос Таора был серьёзен. Он опустил меня на ноги, прислоняя к дереву. — А ты — Волчица.

Невесело усмехнулась, ежась от прикосновения прохладной земли к босым ногам.

— Я не...

— Волчица, — уверенно повторил он. — Ты родилась без Силы, ты очень похожа на человека, но родилась у Волков, Аса. Ты не теряешься в лесу, говоришь прямо, скалишь зубы, когда теряешь самообладание, не можешь иметь детей от людей. Твои аппетиты не меньше моих, а запах — как мой личный дурман. Тебя удочерила травница, но я знаю, кто твоя семья, чья ты сестра и дочь.

Дочь? Сестра? Волчица? Я издала смешок, который был больше похож на стон.

— Я не шучу, Аса.

— Ты уверен? — недоверчиво уточнила. Я полагала, что Таор все ещё может в любую минуту рассмеяться и сказать, что разыграл меня.

— Да.

Серьезный голос не оставлял шанса на шутку. У меня пропал дар речи и перехватило дыхание, словно бы известие выбило воздух из лёгких.

Таор стоял, тесно припирая меня к дереву своей каменной грудью. Я видела как в кромешной мраке светятся его глаза. Смотрела, не ощущая ни страха, ни восторга.

«Волчица... Какая же я Волчица? Я же...»

Вспышкой в памяти мелькнули воспоминания.

«Аса, не скалься, — строго говорит мама. — Так только Волки делают, увидят, что ты скалишься и заберут».

Я стараюсь не скалиться, я боюсь Волков.

Мама режет мясо. Меня странно манит лежащий на доске красный кусочек. Рот наполняет слюна. Я не хочу вареное, я кружу вокруг, тянусь попробовать, но мама шлёпает меня по руке.

«Никогда не ешь сырое! Внутри тебя заведутся черви!»

Хочу, но не ем. Я не хочу червей.

Я почти не болею. Бегаю лучше всех, даже лучше мальчишек. Я часто одна, потому что люди инстинктивно избегают меня, будто бы я не из них, и они это не знают, но чувствуют...

Не человек?

У меня тысяча вопросов. Почему, как я оказалась у людей? Кто мои родители? Я — великородная? Что значит «бессильная»? Сколько их? Что делать теперь?

Но один вопрос озарением перебивает все остальные.

— Значит, я могу иметь детей? — прорезался мой голос.

— Думаю, да. От меня сможешь.

— А ты же не...

— Если появятся — я не против.

Я опять замолчала. Таор опёрся рукой над головой, придавливая меня всем телом. Бедром твёрдо прижимался к бедру, животом к животу.

Мы оба не говорили ни слова.

Лес шумел кронами деревьев, хлопая листьями как в ладоши, беспрестанно трещали и возились в траве сверчки. Дерево врезалось мне в спину шершавой корой.

Мы стояли.

Известие слишком потрясло меня, чтобы я понимала как реагировать. Я не знала, что сказать, что сделать, не могла проронить ни слова, не могла даже пошевелиться.

— Волки проходят инициацию ночью, — после нескольких минут молчания заговорил Таор, нависая надо мной. Я слышала, что он дышит чаще, чем обычно. — Той первой ночью мы ловим добычу. Свежая кровь пробуждает нашу кровь. Хочу, чтобы ты попробовала.