Книга Волчья ягода, страница 22 – Екатерина Началова

Полдень ещё не наступил, когда я взялась за работу. Орудовать метлой само по себе дело несложное, но под взглядами оказалось непростым. Ладно бы случайные прохожие рассматривали чужачку, проходя мимо — хотя такое тоже имелось в изобилии. Но я заметила мужскую фигуру, наблюдающую за мной издалека, а затем и вторую. Я напряглась, конечно. К счастью, Ирис поспешно вышла и отправила меня мыть окна, не дав домести площадь.

Радовалась я недолго — окна в управе оказались настолько высокие, будто Волки отмеряли их по ближайшей сосне. Зачем такие делать? Неудобно же мыть! К третьему окну, я поняла, что люблю наши маленькие милые оконца. Протер тряпочкой за минуту — и радуешься.

В первый день я подмела половину площади, вымыла часть окон огромной управы и настолько вымоталась, что упала, забыв про ужин. Даже щелчка ключа в замочной скважине не услышала.

Во второй день меня заставили стирать шторы на заднем дворе. Там располагался технический двор, у которого бежала холодная полноводная речка.

Огромные плотные полотна были под стать ненавистным уже окнам. Намокнув, стали еще и неимоверно тяжелы. Пока прополоскала, пока дотащила до корыта — обессилела. Через полчаса я выжимала ткань постанывая, часто останавливаясь. Руки ныли, пальцы уже не слушались. Приходилось напрягать все силы, чтобы выжать воду из этих махин, а шторы все не кончались.

Больно и трудно.

Окончательно вымотавшись, я вытащила из корыта очередную проклятую штору, еще тяжеленную от воды, и на руках потащила ее к веревкам для сушки. Платье спереди все промокло и неприятно липло к коже. Еще и ткань никак не желала повиснуть на веревке, я тянула ее край вверх, а она тут же падала от тяжести назад. Руки ослабели до предела.

— Ну давай же! — от бессилия я почти плакала.

Чья-то рука придержала край моей ноши.

— Надо прежде выжимать, не слышала о таком этапе, миса? — весело прозвучал мужской голос.

Поспешно стряхнув слезы, оглянулась.

Около меня стоял коренастый русоволосый парень с широкой улыбкой. Незнакомый. Угрожающим он не выглядел, наоборот, смотрел открыто и дружелюбно, в уголках светлых глаз лучились смешинки. Штаны, светлая рубашка, ножны на поясе — всё как у большинства местных. Недоверчиво глядя на мужчину, я замерла, почему-то прижимая мокрую ткань к груди.

— Выжимай же скорее, — кивнул на мою ношу.

Тон молодого Волка звучал с доброй насмешкой.

Решив не перечить, я потянула штору, скручивая, опять пытаясь выжать. Но обхватить вконец ослабевшими пальцами получившийся толстый жгут не могла. Только какие-то жалкие несколько капель упали на землю. Руки опять нестерпимо заныли, я скривилась от боли.

— Да-а... Тяжело тебе, — с некоторым удивлением заключил Волк, забирая у меня из рук полотно. Несколькими резкими движениями легко отжал ткань. Ладони у него были широкие, захватывали все легко. Сильный... Толстая штора была отжата буквально в несколько секунд, будто какой-то платочек. Как так-то?

На меня он смотрел лукаво.

«В чем сложность?» — читалось в светлых глазах.

— Я не прачка... А травница, — тихо проговорила в свое оправдание и благодарно добавила. — Спасибо...

— Не стоит благодарности. Меня Тиром звать.

— Аса.

— Не знал, что люди понимают в травах. Как ты их различаешь? У вас же носы слабые!

— Так-то у нас есть глаза...