Книга Волчья ягода, страница 51 – Екатерина Началова

Подставил мне широкую лопатку с длинным, давно затянувшимся шрамом. Я прижала к ней пальцы, втирая целебный сок, успокаивающий зуд.

— Отлично, девочка... Продолжай... Ещё-е..

Он так сочно постанывал от удовольствия, что мне стало смешно и приятно. Дело пошло.

— А-а-а, зараза... Хорошо... Что затихла? Лечишь, не молчи. Сколько можно молчать? — голос Таора прозвучал требовательно.

Странно, что молчун хотел общаться.

— А что говорить? — вынужденно спросила, не поднимая ресниц.

— Расскажи о себе, — с нажимом сказал. — Сколько у тебя братьев, сестер?

— Нисколько... Одна я.

— Так одна и живешь?

— С матушкой.

— А муж?

Несколько удивленная, пожала плечом, отмечая что спина Волка выражала любопытство гораздо больше голоса.

— Сбежал. Видать кровать не тем цветком натирала.

В профиль увидела, что Таор улыбнулся, помечая, что принял шутку за шутку.

— И все же... Да, вот тут... Где муж? — спросил настойчиво.

— Нет мужа.

— Умер?

Вопрос был бесцеремонен как Таор, но я даже не рассердилась. Одно дело, когда ты скрываешь беду, а другое — когда она становится достоянием общественности. В селе все знали. Я знала, что они знают и обсуждают, они знали... Все всё знали. Я привыкла об этом говорить.

— Ушел.

— А что так?

— Я бездетна, — легко ответила, усердно размазывая чистотел.

Во временем я привыкла говорить об этом именно легко. Так, чтобы и голос не дрогнул, и лицо не скривилось. А что? Правда ведь.

Трава — зеленая, корова — молоко дает, я — бездетна. У бывшего мужа уже появилось двое ребятишек, значит проблема во мне. Все пробовали: заговоры, молитвы, специальные отвары, даже позы. Не помогло.

У меня давно стало получаться говорить это без надрыва, без боли, без страданий. А вот те, кто слушал... Они столько не тренировались, поэтому начинали теряться, начинали утешать, убиваться, рассказывать истории о чудесном излечении, пытаться ободрить, советовать всякое... Больше из-за реакции собеседника, чем из-за собственных слов, я не любила обсуждать свою беду.

— Жаль, — так же спокойно как и я, ответил Таор. — Давно одна?

— Несколько зим уж, — кивнула, благодарная за ровный тон. Он не пытался ни сочувствовать, ни смотреть с жалостью. Неловкость тоже вроде не ощущал. Все-таки есть прелесть в общении со злым Волком — он не пытается быть человеком.

— Поворачивайся, — произнесла, закончив со спиной.

Таор развернулся на лавке. Меня тут же ошпарило взглядом. Грудь у него широкая, со шрамами, будто медведь когтями полоснул. Один шрам совсем свежий. Волоски с груди черной дорожкой уходили вниз, на живот, скрываясь под штанами. Резко стало неловко и жарко, будто от остывшей печи внезапно зажарило в полную силу.

Окунув пальцы в зеленую кашицу, потянулась обмазывать грудь. Под пальцами ощущались волоски, заставляя невольно краснеть. Травницы ведь лечат травами, не руками. Мы их примечаем, ищем, запасаем, готовим. Люди за лекарством к нам приходят, за настоями, отварами, и мы посильно помогаем им — знаниями в основном. Но, чтобы самим наносить... Такого опыта у меня не водилось. Даже мысленная матушка куда-то испарилась, оставив меня с мужчиной один на один.

Таор приподнял руку, разворачивая передо мной всю грудную клетку.

— Значит, с матерью живешь... Ходишь по лесу, собираешь корни, людей лечишь, — задумчиво произнес, сделал паузу и понизил голос. — Как тебе, нравится?