Книга Опасное положение, страница 74 – Екатерина Началова

Это плохо для меня: знаю, что из всех он самый сильный по управлению, его татуировка на затылке всегда виднелась из-под мундира. Он тоже знает, что силен, не отступает. Мне бы дотянуться до него, прихватить жилистую старческую шею, но Янт уже пригвоздил меня к месту своей Силой и остаётся только бороться.

Мы молча застываем друг напротив друга, мысленно сражаясь. Янт давит на меня, я продавливаю его в ответ. Взгляды перекрещиваются. Задача каждого — добраться до разума противника и захватить управление. Я жму всеми силами, что есть, но не ощущаю, что побеждаю. Делаю всего один шаг на него и больше двинуться не могу. Понимаю, что уступаю, когда чувствую на губах теплую и вязкую кровь, медленно вытекающую из носа.

Силен... Я знал, что нельзя оставаться в дуэли даже с одним.

С каждой минутой его Сила увеличивает давление. Ощущение, что на меня наступают, пядь за пядью отнимая пространство и в какой-то момент я уже даже не могу сделать мысленный замах, настолько он сдавил мне виски. Я собираю в себе всю ненависть, вспоминая, что они сделали со мной, что они хотели сделать с Катей. Думаю, что еще могу побороться, когда он нажимает с такой резкой мощью, что меня выносит в секунду. Кажется, голова взорвалась.

Кружась как перо, падаю в бесконечную пропасть, в которой ничего не разглядеть.

...

Глаза уже привыкли к темноте. Сквозь сгушающийся мрак я вижу как белеют очертания лица жены, я ничего не вижу, кроме нее и сияющих звезд на ее руках. Мы лежим на кровати лицом к лицу, переплетаясь руками, ногами. Мои пальцы на теплом виске. Знаю, она больше не боится. Я слышу её.

«Помнишь, когда ты выбрал меня...? У драконов. Не своих выбрал, а меня. Я отправилась к драконам, а твой род начали уничтожать... Даже не могу представить, что ты чувствовал и как тебе было больно...»

Не знаю, почему она вдруг заговорила об этом. Вспоминаю. Помню ли...? Не могу забыть, как бы ни хотел. Никогда не расскажу ей, сколько раз хотел убить себя. Наверное, я и выжил только потому, что считал себя достойным страданий. Катя смотрит на меня так, будто все знает.

«Я часто думала об этом, сама испытывала вину, а потом поняла: не может быть, что ты сделал это только, чтобы спасти меня. Слишком много смертей... Цена всего лишь за выбранную слишком высока. Почему ты все рассказал, когда дракон слушал? Ты бы не раскрыл секреты рода из-за одной женщины, пусть даже своей».

Невольно сглотнул. Она продолжает меня удивлять.

Да, мой умный птенчик не просто птенчик... На меня смотрит дочь Скорпиона. Кровь предков играет в ней. Порой кажется, что она знает больше, чем я.

«Ты права, не только из-за тебя...» — прямо глянул в глаза жены, вещая ей свои мысли. — «Перед указанием убрать тебя были и другие. Много. Мужчины, женщины... Мне отдавали приказы. А я... я исполнял их, Катя».

Она слушает меня без осуждения. Про изнанку своей жизни я откровенно говорю ей впервые. Не то время, чтобы скрывать.

«В последний раз это была женщина. Я должен был заставить ее сделать кое-что... не буду говорить, что. Скажу, что убивать — не самое жестокое из того, что можно сделать с личностью. Гораздо более безжалостно заставить ее сделать противоестественное, а затем еще и оставлять жить с этим. Нас учат не проявлять эмпатию. Но я где-то сломался... Отвращение к собственному роду, к себе — наименьшее, что я чувствовал к твоему появлению. Заставлять великородных делать неправильные вещи во имя высшей цели... Драконы в общем не совершенные правители, но Вороны в частности... Наше правление уродливо, превратно, оно бьет по всем нам. Когда ты появилась, я уже давно только терпел. Ты оказалась моей выбранной, ты и стала последней каплей и моим оружием. Давно знаешь?»