Книга Опасное положение, страница 77 – Екатерина Началова

Пошарив в кармане, вытащил на свет черный комочек.

Пинетка.

Захотел к ней прикоснуться. Улыбнувшись, повертел в пальцах чудо, созданное богиней Хаоса, приложил к губам и спрятал обратно.

Чувствую ли я торжество? Разве что слегка. У меня много работы. Я положил на стол Гнесия. Возвышаясь над ним, коснулся пальцами сухого как пергамент виска.

Приступим.

Глава 24. Поплачем, пожалуй

Катя

— Как тебе? — я показала Яру новое творение. Третий вариант пинеток выглядел немного похожим на бежевый носочек. Очень маленький и крайне плотный носочек, формой напоминающий бумеранг. Второй я пока не сделала, не уверенная, что смогу повторить красоту. На этот-то вариант я потратила пять часов. Не с первого раза получилось...

Стоя передо мной, Яр взял пинетку двумя пальцами, вопросительно уставился на нее, а затем на меня. Торжественно сложив руки на животе, я ждала.

«Хвали меня».

Он надел пинетку на палец и пошевелил им в воздухе.

— Твои навыки совершенствуются, птенчик... А у младенцев действительно такие маленькие ножки? — в голосе засквозило открытое сомнение.

— Не знаю, — призналась. — Я их не особо и видала. Точнее видела в кино... И у подруги дочь помню, но... на ноги не смотрела. И вообще, она была завернута, только лицо и торчало. Наверное, сначала небольшие.

Ворон еще раз посмотрел на пинетку на пальце, затем приложил ее к верхней части моего живота, где сейчас должны располагаться ножки, и полюбовался несколько секунд.

Улыбнулся.

— Что?

— Ничего, — его губы все шире расходились в улыбке. — Может и подойдет.

Он присел на колено.

— Подставляй ножку, надо примерить, — Яр серьезно разговаривал с животом, накрывая ладонью нижнюю часть. — Ну же. Мама ждет, а она ждать не любит. Ближайшую ножку. Надо померить носочек.

Это так мило... Кажется, я сейчас расплачусь от умиления.

...или от боли.

— Ай!

Меня пнули изнутри так, словно действительно хотели дотянуться до пинетки.

— Больше не подставляй, — сообщила я, вытирая слезу боли с успевшим выделиться умилением.

— Потом, — подтвердил Наяр, убирая пинетку-носочек и успокаивающе поглаживая уже меня.

Его глаза были такими счастливыми, что я поняла... Все-таки расплачусь.

— Яр... — жалобным голосом произнесла я и предупредительно зажмурилась.

— Опять? — понимающе кивнул муж и сел рядом, гостеприимно подставляя мне плечо, куда я немедленно уткнулась. Последние дни я плакала уже по всем мыслимым и немыслимым поводам. Все началось, когда от мужа прилетела птичка с веткой. Я поняла, что у него получилось, заплакала от облегчения и вот уже несколько дней не могла остановиться. Плакала, потому что небо серое, потому что платье не зеленое, потому что у птички трогательный клюв, потому что тапочек повернут не в том направлении... Наяр только качал головой, и смотрел на меня с таким удивлением, будто мысли не читает. Как можно не понимать? Когда небо серое — это печально, когда платье не того цвета — я расстроилась, а клювик у птички настолько маленький, крошечный, беззащитный, что это невозможно...

Ох. Опять...

В общем, я привыкла, что после всех волнений стала немного неадекватной. Мой Ворон, вроде бы, смирился. Сначала тревожился, опрашивал, а теперь уже спокойно выдает мне кружки с водой. Говорит, что в таком режиме я теряю примерно полкружки в час, и мне надо восполнять уровень жидкости.