Книга Трон падших, страница 105 – Керри Манискалко

Камилла и Зависть поднимались по крутым холмам и спускались в глубокие ущелья. Местами тропа становилась такой узкой, что Камилле приходилось сворачивать на обочину, чтобы пройти, а иногда расширялась так, что по ней мог промаршировать целый полк.

Чем дальше они продвигались, тем отчетливее она понимала, что это королевство огромно – гораздо больше, чем в историях, которые она слышала. Казалось, оно простирается во всех направлениях до бесконечности. Коридор лишь намекал на то, какие просторы открывались за высокими горными вершинами.

Камилла никогда не бывала далеко за пределами Уэйверли-Грин, не считая ежегодных семейных поездок в поместье неподалеку от города. Однако ее мать любила рассказывать о своих путешествиях по миру смертных. Словами она могла изобразить картину столь же умело, как Пьер – акварелью. На протяжении многих лет Флер и Пьер казались исключительной парой.

Однако неугомонная натура Флер положила этому конец.

После смерти отца Камилла подумывала последовать примеру матери и покинуть Уэйверли-Грин. Когда она вдруг осталась одна, то поняла, что может пойти куда угодно и делать что захочется. Дома ей казалось, что она захлебывается в потоке одиночества и воспоминаний. Но Камилла сделала свой выбор в память об отце и решила остаться и управлять галереей «Вистерия-уэй».

Камилла ни разу не пожалела о принятом решении, но втайне все равно мечтала когда-нибудь повидать миры из отцовских историй. В реальности, когда принц Зависти привел ее именно туда, оказалось, что эти миры еще удивительнее, чем она думала.

Время от времени она чувствовала легкое влияние магии и мысленно от него отмахивалась. Гнев обернулся легким раздражением, Чревоугодие – едва заметным желанием продолжать пировать в королевстве обжор. Зависть превратилась в желание оказываться здесь всякий раз, когда Камилла того пожелает, и ревность к тем, у кого была такая возможность. Однако ни один грех не подавлял ее и не управлял ею.

Она была хозяйкой собственной воли. Вот бы ей с такой же легкостью призвать свой талант…

Зависть то и дело поглядывал на темные деревья. А значит, рычание, которое Камилла слышала до этого, и впрямь было звериным. Она слышала легенды о трехголовых гончих и представляла, что именно эти существа могут издавать такие звуки.

Зависть несколько раз взглянул на нее. Он нахмурился, словно Камилла была загадкой, которую он так и не смог разрешить.

Затаив дыхание, Камилла ждала, что он продолжит ее допрашивать, но он молчал.

Она изучала его со спины, откровенно восхищаясь его могучим торсом, уверенностью твердых, неторопливых шагов. В этом суровом мире Зависть был у себя дома, его ничто не тревожило. Он был высшим хищником в коридоре и знал это.

Это раздражало, но Камилла не могла перестать за ним наблюдать.

Перед Завистью, казалось, робели даже снежинки, не осмеливаясь попасть ему на волосы и одежду. Они напоминали толпу поклонников, которые расступались, кланяясь своему повелителю.

Если бы Камилла писала его портрет здесь и сейчас, она бы подчинила его могуществу все королевство. Она бы изобразила, как земля сама покорно стелется ему под ноги в знак почитания.

Камилла фыркнула.

Зависти пришлась бы по душе идея, что ему преклоняется даже земля, на которой он стоит.

Он бросил через плечо вопросительный взгляд.