Книга Пшеничная вдова, страница 194 – Данила Скит, Сумеречная грёза

На землю Теллостоса слишком резко, слишком неожиданно сваливалась осень. Еще вчера лето жарило, выбивая пот с висков, а сегодня лучи едва согревали, и в обдуваемом ветрами зале стоял нестерпимый холод. Самый неуместный холод, который бы могла придумать природа – вместе с ним столицу посетила угроза. Реборн пытался вглядываться в даль, но было уже слишком темно, чтобы разглядеть будущее. Небо затянули тучи и за сумерками было не видно даже скал. Король вновь облачился в черное, опал блестел на его плече. Сир Родерик так же сменил летние доспехи на более тяжелые – так он меньше мерз. Он вопросительно посмотрел на короля, проталкивая меч дальше по бедру:

– Будет сделано. Намечается что-то важное?

– Да, – сумрачно ответил Реборн, – Мы ждем в гости моего отца.

Каменные изваяния молча взирали на собравшихся внизу. Головы их упирались в расписные своды, свет огибал их, словно бурная река скалы. Статуи богов превышали рост любого взрослого мужчины втрое. У распахнутых врат встречал Идущий по небу, протянув одну руку к свету входа, другой провожая в глуб храма. Рядом сжимала в руках лавровый винок та, что отдает, за ней обратила к небу ладони та, что забирает, скапливая в них материнские слезы, глава ее была опущена, лицо скрыто под каменным капюшоном. Отец Огня взирал на свечу у себя в руках, толщиной с колонну и ростом с нее же, воск был смешан с соком огненного плюща, языки пламени тянулись к сводам, озаряя светом серые стены, огромное пятно копоти чернотой пометило камень. Великий Воин поднял вверх широкий меч, на щите его отпечатался символ войны, а, может, символ защиты – меч, разрубающий зеленую звезду. Здесь собрались все, даже Безумный, выкрашенный в черный, затерялся между фигурами остальных богов, лицо его было сбито, вместо двух ликов зияла пустота – в главном храме он был навсегда заключен в темницу. Не хватало только одного бога – седьмого из двенадцати, постамент его хранил пустоту. Кузнец, пекарь и плотник, приходящий с тысячью лиц и тысячью жизней, не имел своей собственной статуи. Он не жил на небе, никто не знал, каков облик Отвеженного. Бог, которого нет.

– Позволь мне сделать это, – ластилась накануне Исбэль, – Эти слова обязательно принесут мир, а я, наконец, перестану бояться.

– Рядом со мной тебе нечего бояться.

– Прошу тебя. Нельзя допускать нарушения клятв…

– Отец собирает армию, – ответил ей Реборн, раздумывая, сможет ли в следующую секунду отказать ей, – Разлад может ослабить не только дух солдат, но и проредить гарнизоны. Нам нужна поддержка всех лордов. Охотная поддержка, Исбэль.

– Правильно подобранные слова сделают корону только крепче. Но если этого не сделать, что будет потом? Оставь предательство без ответа, оно даст ядовитые ростки уже наутро. Что хуже, муж мой, умереть с честью или жить в страхе, боясь отпить вина из кубка? Если закрывать глаза на измены, что сделается с короной? Слова не будут стоить и воробьиного перышка, – никогда еще Исбэль не была так смела, – Они не посмеют лукавить пред ликами Богов.

Реборн решил, что она права, когда руки ее замкнулись на его шее, а губы коснулись его губ.

Благородных лордов и леди встречал клирик. Распахнув объятья, он не опускал руки до того момента, пока не заполнится верховный храм.