Книга Пшеничная вдова, страница 218 – Данила Скит, Сумеречная грёза

Реборн прибыл к берегам Глаэкора уже через половину месяца. Отец встретил его мирно, без боя, однако совершенно не мирно тряс перед его носом большим кукишем в окружении красных шлемов.

– Ты уверен? – спросил отец сына, когда тот вышел из-за спины своего деда.

Прощальные объятья были крепки, Реборн знал, что долгие годы не увидит своего первенца. Касс сделал свой выбор. Ему больше не снились осины, он видел их своими глазами и чувствовал кожей. После смерти Бернада он унаследовал трон.

Карл женился на дочери известного лорда – Торелли, внучке королевского десницы – Вердана Торелли, он был сражен ее крепкой красотой – ноги ее были белы и походили на два добротных бочонка, а руками она могла согнуть кочергу. Кассу тоже приглянулась эта девица, к счастью, у нее оказалась близняшка, не менее прекрасна в своей добротности. Зачастую мужчины их путали, но Карл утверждал, что у Дафны рука все же тяжелее.

После смерти отца королем Теллостоса стал второй его сын, Лорел, несший фамилию Фаэрвинд, и на то оказалась воля богов. Всю свою жизнь Лорел удивлялся, что женщины искусно притворяются людьми и недоумевал, как это им удается. И все же, в жены взял он ту, которая делала это лучше всех.

После отбытия Касса Лорел часто прятался от матери. Исбэль все боялась, что Лорел тоже куда-нибудь исчезнет и донимала его своей материнской любовью и днем и ночью. Ему вполне хватало и той, что была раньше, поэтому он взял моду подолгу уезжать из замка в пшеничный путь вместе с младшими братьями. По вечерам Лорел частенько ютился с отцом у камина, потягивая летнее вино, но все же частенько предпочитал чего покрепче.

Реборн с отцом так и не помирился. Ходили слухи, что король Бернад дал дубу от злости, когда узнал, что у него родился пятый сын. Реборн приплыл на похороны с женой, которая спорхнула с пирса прямо в объятья своего сына. Исбэль плакала и плакала, настолько остра бывает материнская любовь.

– Ну, хватит, мать, – обескураженно обнимал ее Касс, – Ты же хотела жестяные ведра, помнишь? Они будут, все будет, только не плачь. А пошлина…

– Какая пошлина! – всхлипывала она, хватаясь за его волчий воротник, – Не… ну пущу… не отпущу тебя! – Но отпустить все же пришлось.

Открытые торговые пути Касс использовал мудро – в его характере материнского оказалось гораздо больше, чем Бернад позволил себе заметить. Доходы от продажи стали король пустил для строительства городов – уж больно ему не нравились грязные улицы, убогие мостовые и мрачные дома. После Теллостоса, порой, суровость Глаэкора нагоняла тоску. Корабли уходили груженые сталью и железной рудой, а приходили доверху наполненные прочной дубовой древесиной и самым красивым мрамором на континенте. В историю он вошел как Касс Строитель.

Всю свою жизнь Реборн пристально наблюдал за Восточниками, опасаясь, что те, объединившись с государствами за грядой, обретут невообразимую силу. Поначалу торговля шла хорошо, страны востока вспоминали былое и были исключительно гостеприимны друг к другу, но вскоре между ними разгорелся спор, кто из них все же древнее и кто же все-таки вправе считать себя отцом всех государств – объединение справа от гряды или объединение слева. Вполне возможно, что между ними бы разгорелась война, но проход в гроте был слишком узок, чтобы пожарища раздора охватили песчаные столицы востока. К тому времени, как король Теллостоса почил, споры все еще продолжались.

Реборн получил прозвище Крепкое Семя. Все его сыновья были здоровы, крепки и могучи и дожили до глубокой старости. Один унаследовал трон Глаэкора, другой – Теллостоса. Не каждый отец мог похвастаться этим. Ходило, правда, еще одно провище, связанное с его внушительным достоинством, но Реборну больше нравилось первое. Вместе с пятым сыном появилась и двойняшка – милая рыжая девочка, все время таскавшаяся за братом. Реборна долго терзали сомнения, и спустя несколько месяцев он призвал-таки Исбэль к ответу, поинтересовавшись, откуда взялась девчонка. Та, краснея и смущаясь, сбивчиво поведала о Гасконе, самой стремительной ее симпатии. Реборн подумал хорошенько и сказал, что Гасконом дочь не назовет. Исбэль, проникнувшись стыдом, признала, что повела себя очень плохо, скрывая все эти годы правду, и спросила, не полагается ли ее за это наказать? Реборн ответил, что пороть ее не будет, потому как не заслужила. Но королева смотрела настолько жалобно, что Реборн-таки сжалился, а потом снова любил ее всю ночь, до самого утра.