Книга Пшеничная вдова, страница 216 – Данила Скит, Сумеречная грёза

Леди Кастелиана родила сына, и того сразу определили в дом при храме, завещав быть клириком. Лорд Лонгривер долго ворчал, ведь ранее жена родила ему трех дочерей и оправдывалась, что просто не умеет рожать сыновей, к тому же слишком стара для этого. Оказалось, что рожать сыновей она умеет и не слишком уж и стара, пожилой лорд не хотел слышать никаких оправданий. Ей пришлось родить еще одного ребенка. У лорда Лонгривера появился первый наследник мужеского пола.

Марта понесла через год после того, как ее уличили в распутстве. Самый важный вопрос – кто отец ребенка из десятков ее любовников решился сразу, как только он родился. Наверняка, это был корабел, присланный восточниками в Теллокстоские гавани, ибо он был единственным, кто оказался черен, словно смола. Ровно так же, как и его отец. Отбывая, отец пожелал забрать сына с собой, и король не противился этому желанию. Марте же было все равно. На удивление, она не испытывала к ребенку всего того, что должна испытывать мать к своему дитя и с охотой отняла его от груди уже на третьем месяце. Со временем ее все же сослали в дальний феод, ибо ее бесстыдство не могла оправдать ни одна монаршия симпатия. Видимо, девушка не пожелала стать служанкой не очень известного и не очень щедрого лорда и сбежала. Поговаривали, что она осела в каком-то борделе на дальних берегах.

Касс родился крепким младенцем и нуждался в заботе матери гораздо меньше, чем она считала. Уже с двенадцати весен он начал выходить в море, охотясь на акул и китов. Когда в Агатовое море прорвались кракены, а исполнилось ему тогда уже целых восемнадцать весен, Касс совсем пропал. Луны росли и худели, Исбэль все вглядывалась в морскую даль, вспоминая любимого и ласкового сына, она еще помнила, как он прижимался к ее груди своими сладкими губами, всего один взгляд назад… Касс повзрослел слишком быстро, сбежав с китобоями в море. Он говорил ей, что холодные воды вселяют в него жизнь. Это было действительно так. Касс тяжело переживал жару, превращаясь летом в мокрое пятно плоти. И скрывался от нее на корабле, опасно приближаясь к границам северного Глаэкора. Частенько он подплывал к земле, которая снилась ему во снах, кажется, он даже узнавал вдали черные осины… Их он тоже видел во снах, каждую ночь. Огромные, плотные стволы, источающие угольную смолу, совсем не те, что выросли на побережье в Теллостосе. Они излучали мощь. Серые дни тянулись, северное море леденело ветром от горизонта до горизонта. В один из таких дней раненый кракен обвил рыболовное судно Касса щупальцами толстыми, словно стволы снившейся ему осины и переломил его, словно гнилую щепу. И тут же пошел ко дну, увлекая растерзанное дерево за собой. Выжили два матроса, один юнга, Касс и его Половинчатый рыцарь. Они очнулись на крупной серой гальке самого северного побережья Глаэкора… Стоял нестерпимый холод – гладкие камни уже успели покрыться тонкой коркой льда, вдали завывали волки… Пока кронприц пребывал в забытье, Карл, его верный Половинчатый рыцарь, отгонял голодных волков. Те скалились и рычали, почуяв запах свежей крови. Бежавших матросов загрызли сразу. Юнга обнажил нож и держался до последнего. Карл перерубил двоих и лишился мизинца на левой руке. Когда Касс очнулся, то задушил последнего волка голыми руками.