Книга Пшеничная вдова, страница 212 – Данила Скит, Сумеречная грёза

– Рассели их по свободным кварталам и разреши брать в жены южанок. А кто женат, пусть привезет семьи из Глаэкора и получит нашу защиту от твоего отца, – Исбэль прижалась к Реборну, все такая же недовольная, – Крестьяне пусть идут в феоды лорда Лонгривера. Коты как раз расправились с сусликами, крестьяне теперь не боятся обрабатывать земли и осваивать болота, ему нужны руки. Ремесленникам тоже найдется применение. Зачем держать столько людей в столице? Или ты все еще боишься своего отца?

– Я никого не боюсь, – грозно ответил Реборн и нахмурился, обнажив свое недовольство. И все же, на него всегда это действовало, удовлетворенно подумала Исбэль.

– Помнишь, ты обещал вернуть мне всех, – тихо прошептала Исбэль, ласково кладя голову на его грудь, – Верни мне их.

– Я никогда не нарушаю обещаний.

Только спустя годы людям стал понятен истинный смысл пророчества. Мертвые восстали, родившись вновь, глотки тысяч младенцев оповестили об этом мир. Они пошли за своим королем. Через двадцать весен у Реборна появилась еще одна армия, когда север соединился с югом, ожили новые кварталы, а суслики уже никого и никогда не страшили. Королева родила шестерых. Ровно по числу тех мужей и женихов, что потеряла пшеничная вдова. Все они были либо зачаты, либо рождены на пшеничную весну, каждую четвертую. И как бы не старался король, не получалось зачать ни позже, ни раньше. А старался он всегда самоотверженно, как и полагается северянину.

Первенца назвали именем Касса – ее любимого младшего брата, второго – Лорел, как старшего брата, а третьего сына – Дорвуд, в честь отца. Король сдержал свое слово, вернул ей и их.

После первого разрешения от бремени королева вилась вокруг первенца, шипя и не подпуская никого, кроме кота и, временами, его родного отца. Помутнение ее продолжалось несколько недель и Реборн твердо убедился в том, что женщины теряют разум, когда становятся матерями. Приближался к наследнику он с осторожностью, опасаясь, что королева еще раз его укусит.

– Прошу, любовь моя, пусть хотя бы одно дитя унаследует фамилию Фаэрвинд. Не первенец, ибо просить о таком невозможно, – Исбэль честно выдержала несколько месяцев без всяких просьб. Далось ей это нелегко, – Любой, кто первым родится рыженьким, – Исбэль была ласкова, словно кошечка. Она гладила Реборна по плечам и голове, запуская пальчики в густые кудрявые волосы, целовала его макушку и уши. Реборн уткнулся в ее располневшие груди, вдыхая родной запах вербены и теплого молока. – Лорд Лоухерт как-то обмолвился, что верность его ко мне безгранична, но на троне все равно Блэквуды. Старая монархия погибла… Думаю, печалится не только он. Если благородные лорды будут знать, что один из наследников мужеского пола несет фамилию деда, то перестанут шептаться. Кто знает, чем это может обернуться в будущем? Мы должны даровать им хотя бы призрачную надежду, что отпрыски Фаэрвинд когда-нибудь займут трон, если на то будет воля богов. Это охладит их недовольство.

Рыжим родился Лорел, и он унаследовал фамилию Фаэрвинд.

Люсьен вырос размером с огромного волка и ростом своим почти догнал Лютого. Он все же был уличен в коварстве, когда королева вставала ночью к младенцу. Кот разбил ее сердце в тот момент, когда стянул бант с пушистой шеи и метнулся в сторону балкона. И все же, со временем они с королевой пришли к согласию: Люсьену было разрешено отправляться на королевскую охоту вместе с Лютым, при условии, что будет вымыт и тщательно расчесан по приезду. Поговаривали, что Лютый частенько уступал ему оленя или кабана, Реборн утверждал, что исключительно из-за благородства, а не страха.