Книга NeuroSoul Том 1., страница 93 – Данила Скит

Дэвид как-то обмолвился: он испытывал неловкость каждый раз, когда кто-то переговаривается через него, а он находится в центре, но сейчас чувствует себя на своем месте. Он — гарант спокойствия и правосудия. У Андрея не хватало сил даже чтобы усмехнуться. Как же он устал… и как только у этого здоровяка хватает сил, чтобы хорохориться?

В какой-то момент Андрей поймал себя на мысли, что он здесь единственный, кто может называться настоящим человеком. Дроид имел искусственное мыслящее ядро и никогда не рождался, у музыканта длинные кибернетические руки и, наверняка, метаболические ускорители, чтобы они хорошо работали, а Дэвид изначально родился с измененным геномом. Не в первом поколении, так во втором. Кажется, его мать тоже была экспериментом… Дэвид выносливый и быстрый, несмотря на свою нейротравму. Именно поэтому Андрей сейчас устало тащится за ними, мечтая найти уютную выемку в скалах, забиться туда и проспать до самого марсианского утра.

Минуло почти два километра, как они шли. Никто из новых знакомых так и не зажег света — дроиду он был не нужен, его зрение, наверняка позволяло видеть и в кромешной тьме, а Патрик Новак, коим представился музыкант, давно заменил себе глаза на более эффективные. По этому поводу Дэвид задавал много вопросов — ему очень нравилась перспектива видеть в полной тьме. При его-то боязни темноты, глядишь, все заработанные от гона деньги он потратит на новые глаза, а не на замену нервной системы, которая спасет ему жизнь.

Андрею хватало и своего зрения. Он видел не везде и не всегда, и часто упускал многие детали, но так тренировалась его интуиция. Ему досталось в наследство сердце Провидца — хорошее зрение только сбивало его с пути.

Лекарство переставало действовать. Желтые луны на плаще дроида теряли цвет, небесно-синее полотно становилось серым. Плащ колыхался при каждом шаге, стряхивая пыль. Нет, он так поблёк вовсе не от пыли. Иначе ткань стала бы рыжей… Маленький кокон искусственного света вокруг Андрея делал одно похожим на другое.

Скоро он снова станет дальтоником — дополнительные дозы лекарства были украдены. Осталась последняя, в запасном кармане, у самого сердца. А сердце подсказывало, что ее нужно сберечь. Андрей начал слушать, чтобы не думать о серости, которая в скором времени обступит его со всех сторон.

Так он узнал, что Патрик Новак частенько посещает Лабиринт Ночи, чтобы услышать уникальное звучание музыки. А точнее — развилку Тритона, стык четырех тоннелей разлома, в которых особенно сильно гуляет ветер и эхо такое, что слышно даже на Фобосе. Там он ставит свои барабаны и стучит до самого утра. «Музыку рыб в стальной чешуе», как он выразился, услышал Вильгельм, не меньший ценитель музыки, чем он сам. Дроид находился около разлома, из которого доносилось музыкальное эхо и не смог пройти мимо. Он спустился вниз и выразил мнение, по которому музыка Патрика не могла считаться достойным вкладом в марсианскую культуру. Андрей никогда не слышал, чтобы дроиды умели так материться. Дэвиду пришлось несколько раз произнести слово «закон», протыкая пальцем воздух, чтобы предотвратить новый конфликт.

— Вот она, моя малышка, — Патрик обошел сбоку ударную установку и уселся в центре.

Андрей поежился, кутая голодное тело в куртку. Посреди такого ветра климатическая система одежды начала давать сбои — его бросало то в жар, то в холод, промозглый воздух забирался в складки и отверстия на рукавах и шее. Сколько не запахивай — никуда не деться от этого ветра. Он приходил с главного северного туннеля, большого и широкого, как глотка синего кита, сталкивался с другими потоками из двух соседних, делал несколько кругов в стыковочном «кольце» перекрестка, разгонялся и уходил в четвертый тоннель, который, в свою очередь, делал музыку такой громкой, что можно было оглохнуть.