Онлайн книга «NeuroSoul Том 2.»
|
А могут ли Тени высосать жизнь из камня? Наверное, в камнях не очень-то много вкусного. Только этим Теням все равно, им только и подавай, чтобы что-нибудь из кого-нибудь высосать. Оттого становится жалко даже камни. Только Дэвид ничего не успел — над его головой уже разверзлась глотка Полета Миражей. Та самая, от которой он спрятался в выемку огромного валуна. Как же так? Ему же удалось добежать, он же забился в маленькую щель, став похожим на оловянного солдатика… Небо казалось еще более бездонным, чем до этого, и начало засасывать в себя Тени. Они трепыхались, пытались хвататься за пыль под черными туманными покровами своих полупрозрачных тел, хотели схватить Дэвида, чтобы зацепиться за него, но у них ничего не получалось. Полету было все равно. Он проглотил их одну за другой. Хоп — и нет той, от которой так отвратительно пахло коноплей. Травянистый запах жжёных полей тоже скоро исчез. А за ним и табачный. Когда самая большая Тень уходила вверх, она сверкнула красными глазами, а потом и острыми зубами, желая укусить Дэвида. Только он не поддался. Он увернулся от нее — упал на землю, потеряв равновесие. Повезло, подумал он, глядя на небо лежа на спине. И вдруг он осознал, что спит. И под ним не каменная земля, а мягкая подушка и матрас. А в небе не зияющая глотка. Это его веки мешают увидеть, что на самом деле находится наверху. Потому что он спит, и они закрыты. Дэвид открыл глаза. Сердце колотило, по лбу струился холодный пот. Вместо зияющей небесной глотки наверху находился обшарпанный потолок. Как хорошо. Даже красиво. Если над тобой гладкий потолок с дождевыми потеками, и ты лежишь на чем-то мягком, стало быть, это хороший знак. Дэвид не чувствовал холода. Не чувствовал он и лихорадки, разве что знакомую панику после кошмара. Тело чувствовало окружающее тепло. Примерно двадцать пять градусов или около того. Значит, он и вовсе в безопасности. — Ты жив, — послышался знакомый шепот Кубика. Он казался счастливым. Неужели откорректировал логические привязки эмоции-интонации? — Жив, жив! Я боялся, что сны не отпустят тебя. Они были такими глубокими. Дэвид повернул голову. Рядом с ним стояла тумба, а на ней уместился Кубик на подставке. Грани у него светились бордово-алыми. — Ты красный, — удивился Дэвид. — Почему? — Когда я волнуюсь, становлюсь таким. Это началось совсем недавно. А когда я питаюсь, окрашиваюсь в синий. Радость имеет желтый цвет. Индикатор цветов постоянно меняется, недавно произошла корреляция по ментальным связям. Это случилось само собой, я ничего не делал. — Понял, — Дэвид ничего не понял. — То есть ты сейчас красный, потому что волнуешься? — Ты жив… — Да ты чего это? А ну-ка перестань, — Дэвид попробовал приподняться, и, на удивление, у него получилось. Даже и не болело ничего. — Сейчас впору пожелтеть. Давно я так себя хорошо не чувствовал, только тело онемело немного. Сколько я спал? — Ты грезил неделю. — Ооо… По ходу его руки, от плеча и до запястья, мерцали датчики. Рана почти зажила, на ее месте осталась только нежная бугристая кожа уродливого шрама. Дэвиду очень понравился этот шрам — из него ничего не текло и не торчало. Ни разодранной плоти, ни крови, и костей он не видел. Зажившая рана — самый лучший шрам, что он видел. Он лежал на обычной больничной кровати в простоватой комнатке с небольшим окошком с солнечной стороны. На медицинском столике-каталке стройным рядом уместились лечебные растворы, рядом с кроватью находилась система автоматическая система внутривенных вливаний. Рядом — пара экранов его текущего состояния. Кто-то лечил его. Не похоже, что это было государство. Если это было оно, Дэвид лежал бы в гораздо более аккуратном помещении, кровати на три или четыре, но медицинская помощь надеялась бы на их собственную регенерацию. Индивидуальные экраны… где это видано? В первый раз Дэвиду выделили что-то индивидуальное. |