Книга Отпустите, мой принц!, страница 10 – Александра Питкевич

– Не стоит. Никто не отпустит меня из Кавинота, – как я не старалась, в голос проскользнули нотки горечи. Я никогда и не мечтала уехать отсюда, но почему-то сейчас это казалось весьма обидным.

– Скажите только слово, и я все решу. А если ваши старики будут сопротивляться… я вас выкраду, – шагнув ближе, почти не оставив между нами расстояния, вкрадчиво произнес принц.**

День оказался настолько утомительным, что к концу всех праздничных мероприятий я поймал головную боль. Никогда не страдая подобными «глупыми» недугами, будучи слишком крепким для подобного, я в первый миг даже не понял, что именно происходит. Ощущение было такое, словно мои кузены и брат разом приложили меня о стену за не самую удачную шутку. Только боль не проходила, как это бывало после наших подростковых стычек, а наоборот нарастала. Отослав своих людей с одной из местных женщин, пользуясь моментом, я выскользнул из зала, желая укрыться в тишине. Место нашлось почти сразу: моя интуиция безошибочно вела меня в укромное место среди хозяйственных построек.

Фонарей еще не было, если они вообще предусматривались в этом месте, но я в них особо и не нуждался, безошибочно рассмотрев небольшой колодец почти в самом центре. Не утруждая себя кручением ворота, я просто вытянул ведро за цепь. Плеснув в лицо холодной воды, я почти мгновенно почувствовал себя лучше. Мне определенно не хватало тишины и немного покоя. Не для таких дел моя голова предназначалась, но выбора не было: только я не был сейчас занят в столице. А может, Филипп намеренно все это придумал, чтобы меня отвлечь? Быть Дланью короны иногда довольно утомительно, но это у меня выходило куда лучше, чем решать политические вопросы.

Я так задумался над этим всем, глядя на отражение звезд в глубине колодца, что и не сразу заметил постороннее присутствие. Медленно подняв голову, не ощущая угрозы, только мягкое, смущенное любопытство, я посмотрел в дальний угол двора. Там стоял парень, прижимая к ноге деревянный меч.

– Что ты там прячешься? – стараясь говорить дружелюбно, поинтересовался у незнакомого наблюдателя. Мне почему-то понравилось то, как ощущался этот человек. Было в нем что-то чистоте, без налета закостенелости и упрямства, что я чувствовал в тех, с кем был вынужден провести почти весь день.

– Я не прячусь. Это вы пришли сюда, – с легким вызовом ответили мне из тени. А затем, словно защищаясь или оправдываясь, добавили. – Я никого не трогал и никому не мешал.

– Это так. И я тебя не обвиняю ни в чем, – как можно спокойнее, произнес, наблюдая за тем, как ершится парень. Кажется, ему частенько доводилось оправдываться в том, в чем не было его вины. – Если бы знал, что тут тоже кто-то прячется от толпы, не побеспокоил бы. Но уж прости. Я так устал от разговоров со стариками, что мне просто необходимо было где-то укрыться. Ты тоже здесь за этим? Чтобы никто не надоедал?

Ответом мне стал короткий кивок, но парень почти сразу сообразил, что я не могу видеть его. Точнее, не должен видеть. И добавил вслух:

– Все очень заняты гостями и от этого нервные. Лучше не попадаться на глаза никому.

– Чтобы не влетело лишний раз? Знаю я такое. Когда я был еще мальчишкой, то предпочитал прятаться в башне. Но тут такой роскоши нет.

– Только подворотни, – неожиданно согласился собеседник. И это был хороший знак.