Книга Ковен Полуночи, страница 2 – Дж. С. Андрижески

И часть его плеча тоже.

Отсутствующая часть была видна, и это странно дезориентировало.

Он полагал, что кто-то мог посмотреть на него и задаться вопросом, что не так, что в нём казалось таким тревожно непропорциональным и неуместным.

Ему придётся поправить её позже. Повязку. Ему придётся поместить её обратно поверх прогалины в его физическом теле. Как Человек-Невидимка в фильме, который он смотрел давным-давно. Он был мумией из бинтов и старых частей, слишком молодой и в то же время разлагающийся слишком быстро.

Но он отправится домой. Затем он снова будет целым.

Ему лишь надо вернуться в свой мир.

А до тех пор он поправит повязку.

После того, как помоет руки.

После того, как закончит свою работу.

Странные глаза смотрели на него из-под его шляпы, слабо сияя во внешнем освещении как радужки большой кошки. Это также были не его глаза.

Даже спустя столько времени ему не казалось, что они принадлежат ему.

Он знал, что такие мысли являются заблуждением.

Он знал, что в этой форме прожил дольше, чем в другой.

Он ничего не мог поделать.

Он не узнавал себя в этих глазах.

Никогда не узнавал.

Теперь стало хуже.

Теперь они видели миры, незнакомых ему людей.

Он слышал, как те люди говорят с ним. Он слышал их в его ушах, в его голове. Он слышал эхо другого мира. Он слышал дорожное движение, шелест веток на ветру, голоса, зовущие друг друга в воде. Он слышал шум толпы, глухие удары кулаков по чьему-то телу, ответные атаки этого тела. Крики толпы, ликование боя, искажённый голос ведущего, отражающийся эхом.

Он слышал её.

Он слышал её голос, когда она манила его после, и её сине-зелёные глаза сверкали, пока она брала его за руку и уводила в комнату, которую он знал, но не знал.

Он чувствовал свой член в ней.

Он чувствовал, что забывает, кем он был в ней.

Он чувствовал её язык в его рту, её губы на его губах…

Он проживал совершенно другую жизнь в совершенно другом мире.

Это казалось таким настоящим.

Возможно, это тоже неестественно. Возможно, это ещё одно доказательство его разложения — жить две жизни, одну здесь, а вторую лишь в его разуме.

Но он знал, что на деле всё ещё хуже.

Это не свою жизнь он заново проживал в том другом месте.

Услышанные им голоса обращались не к нему.

Она говорила не с ним.

Она не видела его, даже когда как будто смотрела на него в упор. Никто из них его не видел. Никто из них не знал об его существовании.

Никто не знал, что он слушал.

Никто не знал, что он видел.

Никто не знал, что он ощущал вкус, касания, чувства.

Даже мужчина, чью жизнь он позаимствовал, не знал, что он там.

Он был невидимым даже для него.

Тень.

Чужестранец и Тень.

Тень и Чужестранец.

Он даже не был уверен, что есть что.

Чужестранец ощутил на языке привкус соли и меди и поразился этой терпкости. Он прожил в подобной манере столько лет… много, много лет… и всё же не помнил, чтобы так отчётливо или интенсивно ощущал вкус Единственного Источника.

Это потому что другой ощущал его таким?

Это потому что он до сих пор чувствовал вкус её крови на своём языке?

Он видел, как Тень кормится от неё, и чувствовал такую сильную зависть и тоску, что не мог дышать, не мог чувствовать вкус и запах чего-либо, кроме её вкуса и запаха.

А может, это было существо, которое он сейчас держал в руках. Возможно, дело в древней связи крови, сохранившейся даже здесь. Чужестранец оставался связанным с ними даже теперь. Он пил из них и чувствовал эту связь.