Книга Шулер, страница 18 – Дж. С. Андрижески

Выгнув шею, все ещё стискивая его спину под собой, я смотрю на эти светящиеся силуэты. Шепотки черт мелькают передо мной в этом тёмном пространстве, появляясь и пропадая.

Я вижу один размытый силуэт, меньше крупных, виляющий хвостом. Уставившись на этот лохматый, оставляющий свет хвост, я осознаю, что это собака. Сосредоточившись на ней, я чувствую, как меня окутывает воплощающее её присутствие — искренняя, милая собачья любовь, которая трогает моё сердце. Я смотрю, как она прыгает, извиваясь и восторженно бегая по кругу, выписывая петли вокруг более крупного и более высокого смутного силуэта.

Я изумлённо наблюдаю за ним, пока собака и два её владельца не оказываются слишком далеко, скрываясь в противоположном направлении бледной протяжённости тротуара.

Я смотрю на держащего меня мужчину, ища вокруг него клубящийся световой силуэт.

Однако он другой.

Он вовсе не клубящийся.

Теперь, смотря на него, я ахаю в этом безвременном пространстве.

Под моими руками выделяются светлые кости и кожа, кристально ясные, тогда как остальные человекоподобные фигуры размытые и серые. Я могу видеть лишь смутный контур куртки, за которую неуклюже цепляюсь руками. То, что находится под одеждой, выделяется куда сильнее. Золотой и бледно-голубой свет течёт словно жидкость по крошечным венам внутри его свето-костей, свето-крови и свето-плоти. Я крепче хватаюсь за его спину, зачарованно уставившись на эти вибрирующие нити.

Что-то в нем тянет меня; я теряюсь, глядя на него.

Что он, черт подери, такое?

«Видящий, — его разум остаётся близко к моему. Я почти слышу немецкий акцент в моей голове. — Мы выглядим иначе».

— В-видящий? — я запинаюсь на этом слове и напрягаюсь, ритмично колотясь об его спину, хватаясь за него, чтобы удержаться. Тогда-то я и замечаю свои руки.

Отпустив его одной рукой, я подношу её к глазам.

Кристально-ясные светлые кости светятся перед моим лицом. Те же самые пульсирующие, жидкие вены света текут под полупрозрачной светлой кожей.

Я выгляжу как он. Я выгляжу как он.

Мой разум пытается осознать этот факт, борется с ним.

Опустив руку, мои пальцы сжимаются в кулаки на его куртке. Я смотрю, как они делают это, прослеживаю следы света вверх по моим рукам. Его — белые и бледно-голубые, чуть окрашенные золотым. Цвета, которые составляют мою кожу, кости и свето-кровь, другие — золотые и закатно-красные, чуть окрашенные оранжевым и бледными проблесками голубого. Мы одинаковые, но разные.

И вновь мой разум возвращается к тому, что он сказал.

Видящий. Он сказал, что он — видящий.

Я чувствую себя так, что должно быть, схожу с ума. Может, он опоил меня наркотиками.

Мой разум цепляется за это, ему нравится это объяснение. Меня опоили наркотиками. Сейчас я галлюцинирую, или дома в кровати, или в каком-то кошмаре, вызванном препаратами.

Ничто это нереально. Ничто.

Бегущий со мной мужчина тоже чувствует необходимость разбить иллюзию.

«Это реально, Элисон, — прямо посылает он. — Ты в Барьере. Так вещи выглядят в Барьере… месте, где действуют видящие, — в этот раз он сильнее подчёркивает слово „видящие“. — Тебе не снится сон, ты не мертва и не под наркотиками. Ты видишь вещи такими, какие они есть».

Однако мой разум не может сделать ничего полезного с этими сведениями.

И все же я не могу полностью избегать его слов.