Книга Щит, страница 67 – Дж. С. Андрижески

Все это казалось мне немного излишним, пока Вэш не объяснил мне, что каждый здоровый ребёнок, которого обучили работе со светом и «сделали послушным», на чёрном рынке стоило 100–500 тысяч евро. Ещё больше, если они попадали в одну из редких категорий по цвету кожи или рангу видящих, или обладали одной чертой из нескольких дюжин предпочтительных черт — или комбинацией таких черт.

Среди торговцев видящими преобладало убеждение «чем моложе, тем лучше». Девочки стоили дороже мальчиков из-за репродуктивных способностей и якобы «сравнительной покорности» — хотя последнее, честно говоря, казалось мне смехотворным после встречи со знакомыми мне женщинами-видящими. Секс практически всегда выступал значимым фактором при крупных сделках. Большинство покупателей по-прежнему составляли мужчины.

Я прикрыла глаза, вдыхая холодный воздух.

Я невольно гадала, сколько же их осталось. В целом, имею в виду. В настоящее время в живых осталась треть всех детей-видящих? Пятая часть? Десятая часть? Половина?

Комплекс, где произошла массовая бойня, расположен в горах Сиккима, княжества на дальнем северо-востоке Индии. Он называл себя «школой», но записи, которые я видела, показывали камеры сенсорной депривации, ошейники, оковы, железные решётки и признаки проживания в экстремально тесных условиях.

Там содержалось минимум 1100 детей в возрасте от 5 до 25 лет.

Значит, некоторые были совсем маленькими детьми.

После приезда в Индию я кое-что узнала о видящих и их детях. К примеру, видящие не так просто обзаводились детьми, как люди. Дети для них были серьёзным делом ещё до работорговли после Второй Мировой Войны.

На то существовало несколько причин. Непропорционально высокое количество взрослых видящих были совершенно стерильны. К тому же, видящие не могли обзавестись потомством до взрослого возраста — минимум несколько сотен лет.

Теперь, когда продолжительность жизни для всех видящих в целом сократилась, дети-видящие считались объектом общественного интереса. Большинство дипломатических битв, которые вела Семёрка, так или иначе касалось безопасности детей.

Мэйгар как-то раз сказал мне, что детей даже хоронили в гробах взрослого размера.

Я протянула портативное устройство обратно Тарси.

— Мне нужно вернуться?

— Нет, — сложив органический монитор, она сунула его в сумочку, которая висела на ремне, пересекавшем её тело. Она пожала одним плечом на манер видящих.

«Пока что нет. Туда отправится Адипан».

Кивнув, я посмотрела на деревья, стараясь не беспокоиться о том, как долго мы шли или как темно становилось. Мы уже часами брели по этим горным тропам. Солнце садилось между гор впереди нас, и Тарси все ещё не выказала ни единого намёка, что мы приближаемся к пункту нашего назначения.

Однако я не замечала, чтобы она что-то делала с моим светом. Мне не мешали поискать Вэша, Балидора или кого-нибудь ещё.

Я подумывала узнать, как дела у Ревика. Однако не стала этого делать.

Я пока не знала, что ему сказать, и все ещё была не готова к любой эмоциональной реакции, которая могла возникнуть у него после случая с Мэйгаром. Тарси сказала, что все равно сказала им всем оставить меня в покое.

Даже Ревику, сказала она.

Это вызвало у меня разные чувства, и не только облегчение.

Несколько раз мы останавливались, тяжело дыша и глядя на долины, поросшие обильной растительностью, а также на редкие удалённые фермы.