Книга Рыцарь, страница 230 – Дж. С. Андрижески

Конечно, он был моим братом. Мы имели общее прошлое, годы, в течение которых он был моим самым близким другом, единственным, кому я по-настоящему доверяла, и на кого всегда могла рассчитывать. Он видел меня в мои худшие моменты, и я обожала его, равнялась на него тогда, когда он всё ещё был тем тощим пареньком, носил очки с толстыми стёклами и каждый день терпел избиения в школе. Мы вместе пережили смерть папы. Он был рядом со мной во время того кошмара с Джейденом.

Он рисковал угодить в тюрьму просто из-за родства со мной.

Однако он был кое-чем намного большим.

Джон был частью меня. Джон был тем, кого я искала, когда они оставили меня под той эстакадой. Я всегда думала, что это был мой папа, поскольку мы были так близки в моём детстве. После смерти папы я думала, может, это была моя мама, потому что она так сильно во мне нуждалась. И может, это всё правда, но я отправилась туда в поисках Джона.

Джон был тем, в ком я нуждалась. Может, он всегда был тем, в ком я нуждалась.

Теперь я так ясно видела, насколько он важен. Не только для меня, но и для всех нас.

В том свете я ощущала не только Джона, но и всех тех бесчисленных созданий, которые трудились, чтобы привести его сюда, в это самое время и место.

Вэш видел его. Всё это время Вэш знал, кем был Джон. Он знал, когда поместил Джона в свои обычные классы с монахами Сиртауна. Он знал, приветствуя Джона как старого друга, когда я впервые привела Джона в его лагерь в Индии.

Вэш видел настоящего Джона так, как никогда не видела его я.

Последовала очередная ослепительная вспышка, ещё ярче предыдущих — такая яркая, что я вообще не могла его видеть.

Затем всё внезапно померкло.

Когда я открыла глаза, комната как будто переполнилась золотистым северным сиянием.

Я опять могла видеть Джона. Я также осознала, что мы не одни.

Видящие полукругом стояли вокруг нас в примерочной.

А точнее, стояли вокруг нас на коленях.

Увидев их, таращащихся на нас с восторгом на лицах, я подавила тупую, бездумную реакцию страха. Они выглядели так, будто преклонили колени в церкви, но почему-то ощущения были такие, будто меня застали голой в публичном фонтане.

Все они, включая женщину-видящую, которая помогала мне найти платья, и мужчину, который принёс Джону напиток, подняли ладони в уважительном знаке Моста.

Я посмотрела на Джона. Осознав, что моя ладонь всё ещё лежит на его груди, я убрала её.

Он старался замедлить дыхание, слегка хрипя, но уже не задыхаясь. Широко раскрыв глаза, он, как и я, уставился на толпу коленопреклонённых видящих, только, судя по выражению его лица, он думал, что они могут напасть на нас. Он обеими руками вцепился в диванную подушку из мягкого бархата, на которую опирался локтями и всем весом.

Посмотрев на меня, Джон издал сдавленный смешок.

Я взяла его за руку — за ту, где недоставало большого и указательного пальца, и помогла принять сидячее положение. Он позволил мне, но я невольно заметила, что он дрожал — и всё ещё таращился на меня так, будто я была пришельцем. И всё же он сжал мою ладонь в ответ, да так крепко, что я рассмеялась, хоть и не могла сказать, почему.

Я вытерла слезы, всё ещё катившиеся по лицу, но невозможно было печалиться, как минимум, в данный момент. Я чувствовала себя выбитой из колеи, но не грустной — скорее, как будто я отходила от мощной дозы какого-то супер-чистого и супер-забористого наркотика. Я осознала, что тоже трясусь. Я почувствовала, что Джон это заметил, и теперь вдобавок к выпученным глазам он тоже улыбался.