Книга Рыцарь, страница 358 – Дж. С. Андрижески

Как только эта мысль пришла мне в голову, я поняла, что это правда.

Тот же свет находился во мне, притягивал меня, обострял все его страхи, делал их реальными для Ревика через мой свет. Мои мысли о том, что Врег выглядел хорошо с тех пор, как влюбился в Джона, превратились в желание переспать с ним. Мой страх перед стычкой с Дитрини превратился в желание уберечь его. Мое желание смерти Дитрини превратилось в страсть, привязанность типа «от ненависти до любви», которое говорило Ревику, будто я ненавижу Дитрини, потому что я его хочу.

— Ревик, — смягчив свой голос, я вцепилась в его волосы и приласкала лицо. — Эй. Муж, всё хорошо. Это не ты. Это не ты. Послушай меня, ладно? С нами сейчас играют.

— Играют? — его голос прозвучал хрипло, болезненно. — О чём, блядь, ты говоришь, Элли? Кто играет? Дитрини?

— Детка, нет… нет. Не Дитрини. Тень.

Я опять увидела это выражение в его глазах, и оно напугало меня.

Теперь я знала, почему оно было таким знакомым, даже в отрыве от моих воспоминаний о нём под Салинсом.

То же выражение жило на его лице и в его свете всё то время, что он был ребёнком, а также на протяжении большинства (если не всех) сессий в резервуаре. Переживание худших этапов его детства вызывало это выражение на его лице даже между сессиями. Он наполовину обезумел, пытаясь избежать боли, которой были наполнены те годы.

Сейчас его свет ощущался почти так же, как тогда — задушенным, смещённым, натянутым до предела. Это был по большей части его свет, но искажённый, как будто я смотрела на него через потрескавшееся стекло. Он ощущался одновременно осушённым и маниакально перевозбуждённым, словно не полностью контролировал, кем он был.

Я подавила серые нити в своём свете, чтобы суметь помочь ему.

Страх взорвался в моём aleimi от осознания, насколько глубоко они проникли в нас обоих. Я старалась дышать, успокоить свой разум. Как только я начала отделяться от этих серебристых облаков, меня окружил каскад голосов.

Они были жёсткими, металлическими. Повелевающими. Они отдавались в моём сознании оглушающим эхом.

«Он принадлежит нам. Он отдал себя нам».

«Он отдал себя нам ещё до твоего рождения».

«Мы заключили с ним договор. Он согласился на это».

«Он всегда будет возвращаться. Он это знает. И ты тоже».

Я крепче обняла Ревика, ощущая холодность той хватки серебристо-серых облаков, ощущая, насколько они пустые, насколько они ненавидят меня, насколько они хотят моей смерти. И не просто смерти — они хотят сокрушить меня, похоронить, уничтожить.

Более того, они хотели разлучить меня с Ревиком.

Утопая под накатившей волной этих серебристых, бурлящих нитей, я закричала в Барьер.

Я звала на помощь.

Я звала Вэша.

Там жила боль, но не только боль — страх. Я не признавалась себе в том, как сильно я рассчитывала на то, что Вэш вытащит меня, если я затеряюсь во тьме, но теперь это осознание ударило по мне. Я не могла сделать это в одиночку. Я нуждалась в нём.

Я попыталась найти его, любого, кто мог нам помочь.

Издав сжатый крик о помощи, я сумела пробиться через потолок того облака. Я наполовину обезумела от страха, но часть меня оставалась достаточно стабильной, чтобы всё равно устремляться и искать то ощущение ясности.

Я мельком ощутила Балидора, но продолжала подниматься, ища ещё более чистый свет…