Книга Война, страница 12 – Дж. С. Андрижески

Теперь они её уже не беспокоили.

По правде говоря, теперь она видела его совершенно иначе. После боли и её перемены он действительно выглядел для неё физически иначе. Теперь он обладал некой изысканной суровостью, которая ей нравилась — как дедушка, который был военным генералом, а не фермером, не рабочим на фабрике и не упитанным офисным работником.

Она наблюдала, как он сжимает руки с длинными пальцами перед пошитым на заказ пиджаком, в который он был одет; и она подумала, что всё в нём идеально. Его скуластое лицо отливало синеватыми и оранжевыми оттенками от корабельного освещения и воды за смотровым окном; он наблюдал за ней бледно-золотистыми глазами, и она видела, что он смотрит на неё и по-настоящему видит её, даже сейчас. Выражение его лица не изменилось, если не считать слегка приподнявшегося подбородка, и это ей тоже нравилось.

— Могущественные люди всегда желанны, Кассандра, — добавил он ласково. — Мне жаль это говорить, но тебе стоит привыкнуть к этому. Станет только хуже, если твоя сила будет так быстро расти. Тебя будут искать, на тебя будут давить с целью получить помощь, тебе будут завидовать, вожделеть, бояться, втайне любить и так же страстно ненавидеть, — он выразительно пожал плечом. — Ты вскоре научишься видеть вещи такими, какие они есть, Война Кассандра. Ты научишься ощущать жалость к этим людям, смотреть сквозь их желания взором стратега, использовать их по возможности, использовать всё вокруг тебя. Ибо всё это, даже их ребяческие желания, необходимо для достижения цели.

Он позволил своим губам изогнуться в лёгкой улыбке.

— …Конечно, тебе понадобится смотреть и на меня в подобном ключе, если ты собираешься занять своё место в мире. Я работаю на тебя, Кассандра. Я делаю это с радостью, добровольно, с любовью, верностью и гордостью. Я продолжу делать это до тех пор, пока ты мне позволишь, но я бы соврал, если бы сказал, что мной не руководят отчасти корыстные мотивы. Или если бы я сказал, что сам обладаю иммунитетом к власти, которая у тебя имеется.

Она рассмеялась и увидела, как его губы изогнулись ещё сильнее.

— Стоит ли мне ожидать, что теперь ты попросишь меня о чём-то, дядя? — спросила она дразнящим тоном. — Раз уж ты из шкуры вон лезешь, чтобы умаслить меня своими приятными словами? Или поглаживать эго Войны — это тоже часть твоего священного долга?

Его красиво очерченные губы улыбнулись в ответ, и он весело щёлкнул языком.

— Какой из меня вышел бы слуга, если бы я не мог делать таких мелочей для моей возлюбленной посредницы? — спросил он всё так же с весельем в голосе. — Если это священный долг, то я и его выполню с радостью, моя самая Грозная Владычица.

Когда она рассмеялась опять, в этот раз ещё громче, он поднял ладонь и голову, по-прежнему улыбаясь в этой своей сухой манере.

Затем его улыбка померкла, мелодичный голос сделался смертельно серьёзным.

— Ты шутишь, Кассандра, но на деле в наших словах имеется нечто реальное. Однако я не назвал бы это «поглаживанием твоего эго», скорее помощью в избавлении от фильтров на твоих глазах — фильтров, навязанных теми, кто ниже тебя, и теми, кто желал, чтобы ты оставалась в неведении и не понимала, кто ты есть на самом деле.

Его глаза ожесточились. Его голос тоже посуровел.

— На самом деле, меня невообразимо злит, насколько твоя самооценка была искажена животными и низшими существами.