Книга Война, страница 189 – Дж. С. Андрижески

Дитрини сделал всё, что было в его силах, чтобы я знала — этого никогда не случится. Он сделал всё возможное, чтобы я знала — я не в безопасности, и что бы я ни делала, этого не будет достаточно. Он говорил мне, что всегда найдёт меня. Он говорил мне, что никогда меня не отпустит, что посвятит остаток своей жизни тому, чтобы я никогда не стала никем, кроме шлюхи — его шлюхи.

Через какое-то время я начала верить ему.

Я была настолько погребена в его мире, в его конструкции, в его извращённом сознании. Через некоторое время я могла видеть лишь это. Я чувствовала себя пойманной в ловушку. Я подумывала попробовать передать сообщение Балидору через одного из моих платных клиентов. Я подумывала попытаться сбежать, попросить Сурли помочь мне с побегом. Чёрт, да я даже подумывала растравить Дитрини, чтобы он меня убил.

Думаю, я сделала бы всё, что угодно, лишь бы не жить жизнью, которую он для меня нарисовал.

Я вытеснила это воспоминание из моего света.

Глядя на него сейчас, мне было сложно помнить, что здесь он не сумеет меня прочесть. Сложно было помнить, что теперь ошейник на нём, не на мне.

Я постаралась протолкнуться сквозь свой страх и злость на себя за свой страх.

Это не особенно помогло.

Я вновь постаралась объективно оценить его текущее положение.

Он в проигрышном позиции, в ошейнике, связан видящими, которых он считал третьесортными, так что он наверняка взбешён — хотя я не могла чувствовать злость в его свете, пока что нет. Я знала, что даже если он зол, то у него это будет проявляться косвенно, как и все его эмоции. На что бы они его ни подсадили, это не делало его похожим на пьяного, но смягчало резкие грани в его свете так, как алкоголь никогда не делал. Я не горела желанием подходить очень близко, как физически, так и своим светом, но я скользнула по самым краям его aleimi.

Ничего. Ноль.

Я ожидала этого, но это опять-таки напомнило мне, с кем я имею дело.

Мне никогда не говорили точный ранг Дитрини, но я знала, что он высок. В Городе я часто думала, что иметь с ним дело — всё равно что иметь дело с Балидором, если бы он внезапно превратился в алкоголика-психопата.

Прикоснувшись к своей гарнитуре, я использовала связь и свой разум, чтобы послать сигнал Тензи.

«Я не пробуду здесь долго, — сказала я ему. — Но шлите мне всё, что увидите. Всё, что, по вашему мнению, я упускаю, или что вы можете сообщить из предыдущих допросов».

«Хорошо, Высокочтимый Мост».

Я ощутила, что из света Тензи выплеснулся мощный импульс облегчения, но у меня не было времени анализировать это.

Дитрини меня заметил.

Ну, или хотя бы он заметил, что кто-то теперь делил с ним комнату.

Он поднял взгляд, на мгновение испытав трудности с тем, чтобы сфокусировать свои глаза цвета ртути.

Осознав, что это я стою перед ним, он разразился довольным смехом. Этот звук заставил меня вздрогнуть, совсем как в те недели, что я жила с ним в крепости Лао Ху. Один лишь триумф в его глазах вызвал прилив тошноты в моем нутре.

— Боги! D’lanlente a guete, — произнёс он на прекси с сильным акцентом. Его низкий голос оставался всё таким же хриплым, даже под наркотиками. — Боги! Снимай свою одежду, драгоценная. Боги, пожалуйста, пожалуйста, снимай всё…

Я поморщилась, сделав шаг назад и отведя взгляд.

— …Боги, Элисон! Драгоценная девочка… моя драгоценная девочка!