Книга Война, страница 309 – Дж. С. Андрижески

Балидор был согласен с ним, но не видел других вариантов.

— Что ты хочешь сделать, брат? — мягко спросил Балидор.

Лицо Врега расслабилось.

— Ты позволишь мне взять несколько наших и выдвинуться наверх? Если это люди, я заставлю их помочь. Если нет, то без разницы, хоть здесь я буду находиться, хоть там.

Балидор подумал над его словами, кивнул.

— Согласен, — поколебавшись, он добавил: — Помни, дело не только в Джоне. Не позволяй им убить Ненза, брат. Каким бы ясным ни казался его мыслительный процесс в данный момент, ты знаешь, что он наверняка наполовину обезумел, и гипер-контроль — это всего лишь способ компенсировать. Ему хватит и капли, чтобы переступить черту… и кинуться действовать. Он может нешуточно рисковать.

Врег кивнул, и в его глазах содержалось жёсткое понимание.

— Да. Я знаю.

Молчание между ними продлилось ещё мгновение.

Затем Врег хлопнул Балидора по спине, и его прикосновение несло в себе, пожалуй, больше всего тепла, чем Балидор когда-либо ощущал от него. Затем мускулистый видящий переключился на гарнитуру, чтобы вызвать с собой Джорага и Ниилу и подняться на поверхность.

Балидор очень постарался не воспринимать этот жест как прощание.

Я сидела на кресле с мягкой обивкой, в вертолёте Sikorsky военного образца, и ощущала изнуряющее чувство дежавю, хотя бы из-за боли, которая хотела затмить мой разум.

Я старалась не думать о Ревике — о том, где он, или похитили ли его уже.

Я вынуждена была верить, что этого не случилось.

Я должна была верить, что он по-прежнему на свободе и придёт за мной. Я должна была верить, что он найдёт меня, как нашёл тогда, когда Териан забрал меня из хижины в Гималаях.

Я должна была верить, что он придёт за нами обоими.

При этой мысли я неосознанно прикоснулась к своему животу. Когда я заметила этот жест, боль усилилась, и стало только хуже, когда я убрала руку.

В этот раз Териан не сидел напротив меня. И Тень тоже. На переднем сиденье не было усмехающейся Рейвен, которая задавала вопросы про мою интимную жизнь и смотрела на меня, как на животное с фермы. Я не была голой или даже крепко связанной. Я даже более-менее ясно мыслила, хоть моё зрение видящей и сделалось практически бесполезным, даже без массивного ошейника сдерживания видящих, который давил на шею.

Со своего места я вообще не могла видеть пилота.

Вместо этого напротив меня сидела моя лучшая подруга с дошкольного возраста.

В сравнении с тем, как она выглядела, когда мы в последний раз встречались лично, она ещё сильнее походила на прежнюю себя в Сан-Франциско — вот только я её не узнавала.

Её карие глаза наблюдали за мной. Полные, накрашенные красной помадой губы растягивались в улыбке.

Даже улыбка казалась чужой, до боли чужой на этом поразительно знакомом лице.

Кто-то избавился от шрама, который Териан вырезал на её лице. Кожа щеки и губ Касс теперь сделалась безупречной, нечеловечески совершенной под слоем идеально растушёванного макияжа с контурингом. Яркие цвета подчёркивали её глаза и губы — бледный и тёмный красный цвет, вторящий помаде и волосам. Легкие блёстки искрили на коже её плеч и рук.

Она выглядела сделанной из фарфора и расписанной умелыми мазками краски.

Она также выглядела ошеломительной красивой, пусть и в той манере, которую я не узнавала до конца.