Книга Война, страница 325 – Дж. С. Андрижески

Затем, взглянув в сторону, он жестом показал кому-то принести что-то.

Оказывается, это был подъёмный механизм.

При нормальных обстоятельствах Ревик поднял бы руки.

В окружении автоматических винтовок, которые держали очень взбешённые люди, это казалось логичным поступком.

Поскольку он не мог поднять связанные руки, он просто стоял там, перенеся большую часть своего веса на ту ногу, по которой Дитрини не бил свёрнутой цепью. Мышцы бедра на другой ноге болели так сильно, что он сомневался, сможет ли удержаться на ногах, поскольку адреналин уже выветривался.

Он знал, как они втроём, должно быть, выглядели — особенно он сам.

Кровь по-прежнему текла по его лицу. Один глаз теперь заплыл настолько, что не открывался. Он был одет в белую рубашку и джинсы, даже без бронежилета, поскольку он пошёл допрашивать Мэйгара в обычной одежде. Рубашка липла к мокрой коже, запятнанная кровью в местах ран, а также испачканная грязью и комками цементной пыли. Поскольку эта пыль переполняла трубы большую часть их пребывания внизу, он, Мэйгар и Джон, наверное, выглядели так, будто их покрывал слой белой глины.

Ревик закашлялся, слегка подпрыгивая на здоровой ноге, а затем покосился на Мэйгара и Джона, которые съёжились недалеко от него, одетые примерно так же.

Само собой, человеческие копы не сняли с них ошейники.

Прежде чем Ревик успел придумать, что сказать, его с обеих сторон схватили руки. Он обернулся и увидел, что Мэйгара и Джона схватили ещё четыре или пять мужчин в экипировке спецназа, на которой сзади белыми буквами значилось NYPD.

Через несколько секунд его бесцеремонно погрузили в заднюю часть военного вертолёта из чёрного мёртвого металла — так что, скорее всего, принадлежавшего СКАРБу или одному из других федеральных или международных подразделений. Вертолёт был модели Sikorsky X4, то есть, одним из высокоскоростных и способных быстро взлетать даже в таких условиях.

Джона и Мэйгара погрузили в тот же вертолёт рядом с ним, и всех троих приковали к сиденьям цепями, которые на них уже имелись — в том числе и за ошейники, вынуждая их сидеть прямо и не крутить головами. Те же бойцы спецназа опустились на колени, чтобы приковать лодыжки Ревика к полу вертолёта.

По правде говоря, при иных обстоятельствах эта излишняя перестраховка была бы даже смешной.

С другой стороны, они понятия не имели, что его телекинез выведен из строя, так что, возможно, это неудивительно.

Ревик наблюдал за первым человеком, с которым он говорил — с тем, кто присел в том круге света от открытого люка, а теперь уселся напротив него. Человек улыбнулся, но отнюдь не дружелюбной улыбкой.

Он устроил свой мускулистый вес на сиденье и пристегнул ремень на талии, взглядом осматривая одного лишь Ревика и беззастенчиво его оценивая.

— Могучий Сайримн, — сказал он, слегка улыбаясь. — Кто бы мог подумать, что ты окажешься таким дерьмовым пловцом?

Ревик не ответил.

Он перевёл взгляд, посмотрев через окно на дождь стеной и ветер, бивший в бок вертолёта, даже пока тот оставался припаркованным посреди авеню Америк.

— Не волнуйтесь, — сказал мужчина, сдёрнув перчатку с пальцев один за другим, а потом голыми костяшками постучав по стеклу, отделявшему их от кабины пилота. — Мы улетаем, ваше королевское ледянокровейшество. Как бы моим людям ни хотелось оставить вас там, чтобы протестировать ваше умение плавать… боюсь, вашего присутствия желают в другом месте.