Книга Пророк, страница 15 – Дж. С. Андрижески

Я осторожно села, осознавая, насколько коротко моё платье, пока я опускала свой вес на дорогую белую кожу. Однако оказавшись там, я не съёжилась.

Мне тоже надо отыграть роль.

Я скрестила ноги, завернув свой свет в плащ наложницы, который использовала в Пекине. Деликатно подсвечивая определённые структуры в моём свете, а также более уязвимые и открытые области моего aleimi, я устроилась поудобнее на белом кожаном сиденье и вытянула ноги. Я не столько открывала свой свет, сколько дразнила, приглашая к размышлениям о том, как бы я ощущалась, если бы открылась полностью.

Рядом со мной Ревик поёрзал на кожаном диване.

Я не была уверена, что это притворство, пока не посмотрела вниз и не увидела, что у него тоже возникла физическая реакция. Он не косился на меня, но я почувствовала, как он силился контролировать свой свет, даже когда твёрдо смотрел на нашего хозяина.

Повернувшись, чтобы улыбнуться нашему хозяину, я немного приоткрыла свет, особенно в области сердца и груди. Я слегка тряхнула головой, когда Дульгар улыбнулся мне в ответ. Затем я откинулась назад, поправляя волосы так, чтобы они падали мне на плечо и немного спереди с одной стороны. Снова скрестив ноги, я намеренно положила руки на белую кожу сиденья, мягко поглаживая её пальцами, и устроилась в новой позе.

Из моего света я излучала безразличие, как будто мне было скучно, или, по крайней мере, совершенно комфортно в моей одежде и в этом месте.

Выучка Лао Ху в таких вещах, которые они называли «ухаживанием», была основательной.

К тому моменту почти все мужчины-видящие вокруг уставились на меня.

Мне не повредило и то, что я действительно хорошо научилась отключать свои эмоции, когда дело доходило до этой конкретной роли. Благодаря Дитрини и другим, я также отлично умела расщеплять своё сознание, особенно во время самого действия.

Мой разум пробежался по планировке комнаты, пока я улыбалась и бормотала слова благодарности, когда один из громоздких парней в тёмном костюме сделал уважительный, отчасти нервный жест в мою сторону, давая мне знать более тонкой последовательностью жестов, что я могу попросить его, если чего-нибудь захочу. Я чувствовала, что женщины-видящие тоже смотрят на меня, несмотря на их относительную отдалённость от нашего изолированного столика.

Конечно, я видела, что видящие также смотрят на Ревика.

Меня предупреждали, что эта конкретная «семья» чрезвычайно ориентирована на мужчин, и не только в количестве. Вероятно, из-за характера их бизнеса, особенно из-за их давнего участия в торговле людьми и видящими, они придерживались такого восприятия мира, где женщины находились в подчёркнуто подчинённом положении.

Судя по тому, что бормотал Ревик, правильнее даже будет сказать «женщина-как-собственность».

Такие вещи не были нормальными для видящих.

В Барьере я чувствовала на себе даже больше взглядов, чем в физическом мире. Они смотрели на эти структуры в моём свете, а также на намёки и прикосновения, которые я давала им своим aleimi.

Вместо того чтобы сбавить обороты, поняв, что я привлекла их внимание, я расслабилась на кожаном диванчике, посылая лёгкие искры этих кусочков моего aleimi в более широкую конструкцию. Я не дала им ничего, кроме привкуса, но использовала этот шёпот, чтобы притянуть их ближе к моему свету. Когда они последовали за моим чувственным притяжением, я мягко отгородилась от них, прямо перед тем, как они получили бы реальную возможность взглянуть на то, как я ощущалась под этими щитами.