Книга Пророк, страница 256 – Дж. С. Андрижески

Однако я понимала, что не могу так поступить.

Только тогда осознав, что задерживаю дыхание, я медленно выдохнула.

При этом я разжала мёртвую хватку, которую поддерживала на наших с Ревиком светах.

Я ощутила перемену сразу же, как только опустила стену вокруг нашего aleimi.

Я и не осознавала до конца, как сильно я блокировала ту интенсивность света между нами… ну, или старалась управлять ею, наверное. Мои попытки контролировать это усилились, когда тяга ухудшилась.

В считанные секунды после того, как я опустила стену, боль заструилась по моему свету.

Она ударила с такой мощью, что я ахнула, и мой живот скрутило. Я стиснула пальцы Ревика, переплетавшиеся с моими, и он сжал мою руку в ответ, но ни то, ни другое не ослабило боль в моей груди.

Я чувствовала, что он также пытается не блокировать это. Пока мы оба старались не контролировать происходящее, я чувствовала, как это ощущение растекается по нашим светам подобно жидкому пожару. Мы оба сжимали и разжимали свои блоки, не удерживая их долго или постоянно… или одновременно.

Одного лишь непостоянства хватило, чтобы открыть шлюзы.

Всё это произошло прежде, чем я хоть подумала активно сосредоточиться на чём-либо.

Боль всё нарастала. Через считанные секунды она сделалась такой сильной, что мне стало сложно думать. Я силилась дышать, хранить молчание, но не могла вернуть себе контроль над собственным светом. Как только я постаралась открыться для этой боли и не контролировать её, по мне начали ударять эмоции.

Поначалу эти эмоции устремились в адрес Ревика.

Желание защитить. Страх. Какое-то парализующее собственничество, переплетавшееся с желанием, которое пыталось завладеть моим разумом и приумножало всё остальное.

Мой разум продолжал извращённо вспоминать, как он выглядел в Лондоне сразу после того, как сбежал от Териана. Я возвращалась к образам того, каким худым и тихим он был, как пытался спрятать порезы, ожоги, синяки и шрамы под рубашкой с длинными рукавами и воротником.

В тот день он боялся меня. В то время я этого не знала. Я была слишком поглощена собственными страхами, чтобы отчётливо воспринимать его страхи, но теперь я это видела. Он был таким тихим — тихим даже по его меркам, хотя скрывал отрешённый взгляд лучше, чем Джон или Касс.

Джон и Касс, которые вместе с ним сбежали из ада.

Я почувствовала, как свет сидевшего рядом Ревика реагирует на это. Я улавливала в нём проблески из Сан-Франциско — того, как он нашёл меня полумёртвой от вайров — и он натужно выдохнул. Этот вздох граничил с всхлипом, и он стиснул мои пальцы до боли.

Через несколько секунд Ревик выпустил мою руку и обхватил пальцами и ладонью моё бедро. Он подтянул меня поближе к себе, и я ощутила панику в его свете. Она резонировала с моей собственной боязнью, но меня это не успокоило — напротив, опасность показалась ещё более реальной.

После Лондона мне вечно казалось, что он не в безопасности.

После того, что сделала Касс, ему вечно казалось, что я не в безопасности.

При виде его борьбы с самим собой мне стало ещё сложнее держать руки при себе, хотя я не могла понять, чем это вызвано — желанием защитить, или же какую-то извращённую часть меня привлекала его уязвимость и потеря контроля.

К тому времени это влияло не только на меня.