Книга Чёрное на чёрном, страница 114 – Дж. С. Андрижески

Взглянув на его лицо, я вновь ощутила себя ребёнком.

— Что ты здесь делаешь? — мои слова звучали так же невнятно, как и все, что расплывалось перед моими глазами. Я вытерла лицо тыльной стороной ладони, все ещё прислоняясь к его ласкающим рукам и пальцам. — Почему ты вернулся сейчас, после всего…?

Затем до меня дошло кое-что ещё. Мой разум немного прояснился от этого тумана.

Блэк, думавший, что я приехала сюда из-за того, что он показал мне в этих файлах.

Блэк, хотевший, чтобы я осознала — мне безопасно приехать сюда, никто из этой группировки террористов и криминальных лордов даже не подумает причинить мне вред.

Блэк, нуждающийся в том, чтобы я лично спасла его.

Я вспомнила те файлы, надписи на фотографиях моих дядюшек, нацарапанные почерком Блэка. Я вспомнила, что он написал на фотографии дяди Чарльза.

В тот же промежуток между вздохами перед моими глазами пронеслось другое воспоминание, в этот раз — о моем отце. Ну, то есть о нас обоих, сидевших у костра на пляже, после целого дня плаванья на каяках по Тихоокеанскому Северо-Западу. Мы с сестрой пили горячий шоколад, жарили маршмеллоу и обжигали себе пальцы, стаскивая их с пальцев, чтобы сделать для взрослых смор. Мы обе гордо протянули готовый десерт одному из взрослых, затем вернулись к созданию следующего, больше восторгаясь процессом создания, нежели настоящим поеданием.

Мой отец и мать сидели на выброшенном на берег дереве, моя мама устроилась между ног отца, его руки скрылись в её волосах и массажировали её плечи. Мои дядюшки тоже были там, и две сестры мамы с несколькими мамиными кузинами.

Они пили кое-что намного крепче горячего шоколада.

Они передавали бутылку, рассказывая истории и шутки и смеясь.

Мы с Зои были единственными детьми, и нас скоро должны были отправить спать, тогда как взрослые не лягут ещё несколько часов. Тем временем нам поручили делать десерт, так что я только вполуха слушала, что они говорят, сосредоточившись на том, чтобы получить идеальную коричнево-чёрную корочку перед тем, как засунуть маршмеллоу между двумя крекерами и кусочком шоколада Hershey’s, который Зои держала наготове на бумажной тарелочке.

В какой-то момент я вспомнила голос отца, точно раскат грома заглушивший остальные смешки. Даже тогда, в возрасте лет семи, я понимала, что он уже слегка перебрал с алкоголем.

— …Тебя определённо правильно нарекли, — пошутил отец, обращаясь к дяде Чарльзу и качая головой. — Как ты вышел сухим из этого дерьма, серьёзно…? Я был бы уже мёртв.

Это шутки моего воображения, или при этих словах он издал тот щелкающий звук?

— … Ты даже получил правильный цвет глаз вдобавок ко всему остальному, — дразняще добавил мой папа. — Тебе стоит начать носить четырёхлистный клевер, просто чтобы поддразнить остальных…

— Чтобы дать тебе ещё одну причину насмехаться надо мной, брат? — сказал дядя Чарльз. — Нет уж, спасибо. Мне больше нравится думать, что я сам по себе даю тебе достаточно поводов для веселья…

Заметив, что я смотрю на него с той стороны костра, он подмигнул мне, слабо улыбаясь и поднося бутылку с алкоголем к губам. Он отпил большой глоток, затем передал бутылку маминой тёте. Одна из маминых кузин удобно устроилась у него между ног, положив голову на его бедро. Тогда я не думала об этом, но сейчас, в своём воспоминании я ясно видела её руку, поглаживавшую его икру под широкими штанами.