Книга Чёрное крыло, страница 15 – Дж. С. Андрижески

Воспоминание об этом сейчас заставило меня заскрежетать зубами.

Учитывая это и всё остальное, какого чёрта он попёрся в Лос-Анджелес на такое значимое интервью без меня?

А вдруг что-нибудь случится?

И ведь на кону стоял уже не только он.

Представляя, как команда наших видящих прямо сейчас давит на толпу людей возле крупной телестудии, учитывая пристальное внимание к нашим персонам, а также всеобщее напряжение в человеческом сообществе, особенно в этом отношении…

— Расслабься, док, — Блэк поднял руку и заговорил своим самым искренним тоном. — Правда. Я контролирую ситуацию. И все знают, что надо сохранять осторожность. Все. Я прочитал им длинную лекцию и всё такое.

— Я понятия не имею, что это значит, Квентин.

Мой голос прозвучал отрывисто.

Я испытывала искушение сказать больше, затем закусила губу.

Я уловила суть того, что он говорит.

Скорее всего, он сказал всем видящим проявлять сдержанность и следить, чтобы рядом никого не было, если вдруг придётся на кого-то надавить. Я также знала, что даже без дополнительных приказов наши люди не вели бы себя так, как Чарльз и его видящие. Они вообще не баловались с людьми в этом плане, как Чарльз, который пытался внушить людям радикальные идеологии и нестабильные эмоции, чтобы заставить их сыграть роль пешек и пушечного мяса.

Я знала, что наши люди видели мир иначе и потому не поступили бы так с любым представителем человеческой расы.

Они сделали бы самый минимум, чтобы неуправляемая толпа не напала на одного из нас и не проявляла откровенной жестокости.

Но это всё равно заставляло меня чертовски сильно нервничать.

Учитывая то, как сильно мы пытались убедить всех в том, что мы «хорошие ребята», а не злобные кукловоды и пришельцы-завоеватели, я не хотела, чтобы в соцсетях появились видео того, как видящие манипулируют людьми, и неважно, имелись ли у них основания.

По той же причине умолчания и размытые формулировки Блэка касаемо того, что он затеял, заставляли меня скрежетать зубами.

Должно быть, Блэк услышал как минимум часть.

Зная его, он мог услышать всё.

Его улыбка сделалась ещё шире.

— Мириам. Свет жизни моей. Моя дорогая лапуська-кукуська заюшка-печенюшка…

— Где Ковбой? — перебила я.

Дожидаясь его ответа, думая, наблюдая, как он улыбается мне, я осознала кое-что и нахмурилась.

— Почему ты на улице, Блэк? Вы же не станете снимать всё интервью под открытым небом, нет?

— Ну. Вообще-то будем…

— Почему?

Теперь мой голос сделался откровенно настороженным.

Должно быть, это он тоже услышал.

Он пожал плечами, и его золотистые тигриные глаза снова обрели ту непроницаемую пустоту, почти сверкая на послеполуденном солнце.

Но мой разум уже работал, заполняя пробелы.

— Ну, — сказал он, пожимая плечами. — Я приехал сюда, мы с Грантом поговорили, и это показалось наиболее логичным. Так что они передвинули кое-какие вещи…

Он умолк, показывая одной рукой грациозный жест видящих.

Мои челюсти сжались ещё сильнее.

Блэк пообещал шоу в прямом эфире.

Блэк согласился сделать шоу под открытым небом… под лос-анджелесским солнцем… а не в студии с кондиционером.

Шоу, которое обычно выходило в эфир вечером.

И это после того, как Блэк обнаружил толпу, ждавшую их у ворот студии.

Этого хотел ведущий… который обычно живёт в Нью-Йорке.

Я могла придумать лишь одну причину для подобного.