Книга Виктория - значит Победа. Сердцу не прикажешь, страница 76 – Салма Кальк

А дальше Мари и Жанна одели и причесали меня, и украсили причёску лилово-розовыми цветами фиалки, которые я заказала в оранжерее местного торговца цветами. И сама зафиксировала цветы магически – чтобы не увяли до конца бала.

Камею на шею, серьги в уши, жемчужные браслеты на руки. И вперёд, в экипаж, и в дом графа Сегюра.

Нас встречают – сначала привратник, после распорядитель бала, а тут и хозяева дома подоспели.

- Госпожа де ла Шуэтт, вы великолепны, как всегда, - говорит граф. – Госпожа де Тье, ваша красота сегодня не сравнима ни с кем, - улыбается он Терезе.

Мы кланяемся, идём в зал… и совсем скоро нам встречается господин виконт.

- Я очень рад видеть вас, госпожа де ла Шуэтт, госпожа де Тье, и когда наклоняется к моей руке, то говорит тихонечко: - Я договорился с музыкантами, фолия будет непременно.

Я взглянула на него… и едва не расхохоталась, громко и неприлично. Потому что этот… этот невозможный человек оделся в серый атласный наряд с легчайшим розовым отливом. С какими-то невероятно тонкими кружевами сложного плетения, с искусной вышивкой, и даже в ухе у него болталась розоватая жемчужина. Парик уложен вопреки моде – не аккуратно вокруг головы, но пышными серебристыми кудрями.

Нет, о таком не скажешь, что он павлин или попугай. Это… какая-то другая птица. Но явно ж распушил хвост, и что теперь?

Мысль о том, что он каким-то невероятным способом узнал, какое платье я надену, и подобрал себе подходящий наряд, я отбросила. Как-то это нереально. Наверное, этот вышитый жюстокор ему выдал сегодня шкаф. Или камердинер только его и отутюжил. Ну правда же, да?

- Буду рада принять ваше приглашение на танец, - сказала я с благовоспитанной улыбкой.

- Вы сделаете меня счастливейшим из смертных, - кланяется в ответ.

- Как мало вам нужно для счастья, всего-то один-единственный танец. А что станете делать потом? Когда музыка отзвучит, кружева истреплются, а жемчуга рассыплются и закатятся по щелям?

- Буду вспоминать, прекрасная госпожа де ла Шуэтт. Такие воспоминания – они будут посильнее драгоценностей, и их тоже можно перебирать – как камни в шкатулке. И возвращаться мыслями в те мгновения, когда был счастлив.

У меня едва слеза не побежала – потому что мне-то, настоящей мне, Вике Мирошниковой, было отлично известно всё то, о чём он сейчас говорил. В финале той моей жизни ведь главным образом и оставалось – перебирать те самые воспоминания. Благо, их накопилось много. Мои победы, мои друзья, мои мужчины, мои рабочие проекты, мои увлечения и развлечения. И я их реально перебирала – когда не осталось более ничего. И черпала в них силу и намерение пройти этот путь до конца.

- Что с вами, прекрасная Викторьенн? – он оказался близко-близко, и мне даже померещилось, что ледяные его глаза потеплели на мгновение. – Как помочь вам?

- Благодарю вас, всё в порядке, - произнесла я медленно.

Вдох, выдох. Вика Мирошникова осталась там, где осталась, а здесь и сейчас на паркете Викторьенн де ла Шуэтт, молодая дерзкая особа, предмет сплетен и досужей болтовни, неплохой предприниматель, ещё не законодательница мод, но уже почти, и сейчас её пытается поймать в свои широко раскинутые сети заезжий столичный франт.

Ну хорошо, не заезжий, он так-то местный. И ладно, слово «франт» обозначает только лишь модника, потому что сам-то он много сложнее всего, что о нём болтают. Не болтают о детях, не болтают о королевских поручениях. И значит… не будем наклеивать ярлыки там, где не уверены до конца.