Книга Виктория – значит Победа. Серебряной горы хозяйка, страница 42 – Салма Кальк

Только вот с чего бы это? Мне нужно быть серьёзной и суровой, а я тут ржу. И смешу своих сотрудников, сидят вон, ухмыляются оба.

— Как вы здорово всё это придумали, госпожа Викторьенн, — смеётся Палан. — Мне и в голову не пришло бы.

— Какие ваши годы, господин Палан, ещё придёт!

В дверь стукнули, крикнули — обед, мол, готов, госпожа Викторьенн. Вот, отлично, идём же и пообедаем. А после обеда должен прийти граф Ренар… поглядим, что там будет.

И только по дороге в столовую до меня дошло, что я, скорее всего, сейчас увижу бесценный предмет нашего весёлого разговора — ту самую госпожу баронессу. У неё же не хватит совести покинуть этот дом и перестать сидеть на моей шее, если она решила со мной судиться за всё это имущество.

Я приложила палец к губам на входе и осторожно заглянула, оставаясь невидимой. Сидит, красавица, только что ложкой по столу не стучит.

— Как вы думаете, господа, — говорю специально громко, — хватит ли у нашей баронессы совести продолжать столоваться в этом доме? Или она, всё же, нашла себе другое пристанище?

Палан тихо хихикает — молод ещё, молод. А господин Фабиан подхватывает с полуслова.

— Сомневаюсь, госпожа Викторьенн, насколько мне известно, госпожа баронесса не имеет другого пристанища, — говорит он так же громко.

— И почему мне кажется, что если не имеешь пристанища и живёшь у кого-то из милости, то не стоит рубить сук, на котором сидишь? — продолжала я.

— Это ещё кто тут живёт из милости, — взвилась баронесса.

Вскочила со стула, только что под потолок не взлетела, стоит передо мной, смотрит, кажется — хочет вцепиться мне в волосы. Но я ей такой возможности не дам. К счастью, между нами стол. А также господин дырявый барон и изумлённая Тереза.

— Госпожа баронесса, мне известно, что вы желаете судиться со мной. Ваше право, но — в таком случае я отказываю от дома и вам, и господину барону, — отчеканила я. — Извольте распорядиться о сборе ваших вещей и до заката покинуть этот дом.

— И не подумаю, — сообщила баронесса. — Выскочка, нищенка, из милости подобранная девка не будет жить в этом доме, и в столичном тоже не будет, и доходы с серебряных рудников ей тоже не достанутся! Нагуляла где-то ребёнка, обманула моего несчастного брата и теперь стоит, как ни в чём не бывало, и ещё чего-то от меня требует!

— Не смейте говорить гадости, госпожа баронесса, — стою на своём, спокойствие, только спокойствие.

— Госпожа Викторьенн хотела отдать вам часть имущества, а теперь не отдаст, — известил баронессу Палан из-за моей спины.

— Мне не нужны подачки, мне нужно всё, и это всё будет моим, иначе просто не может быть! Гаспар не мог написать этот кошмарный ужас! А ты, бесстыжая дрянь, не смей тут командовать!

— Да чтоб у вас жабы вместо слов изо рта валились, — бросила я в сердцах, сколько можно-то.

Госпожа баронесса вдруг хватается за горло, кашляет… и выплёвывает на стол роскошную пупырчатую бурую жабу.

В моей прежней жизни такое называли — картина маслом.

Тереза совершенно некуртуазно зажимает рот руками, то ли испугалась, то ли хохочет, не вижу.

Господин барон тоже совершенно неприлично вытаращил глаза на матушку, а когда та матушка попыталась ещё что-то сказать и выплюнула парочку жабенят, тихо сполз со своего стула и исчез под скатертью.