Книга Я сделаю это сама, страница 7 – Салма Кальк

Я попыталась встать – и ничего у меня не вышло. Голову от подушки ещё оторвала, а вот дальше – уже нет. Ничего себе я обессилела-то!

- Ой, шевелится! – вдруг услышала я.

Шторка заколыхалась, в мой закуток заглянула круглолицая голова, вроде принадлежащая девочке.

- Неужто? – спросила женщина постарше, в годах, если судить по голосу.

Тяжёлые шаги, шторку отдёрнули.

- Жива, болезная? Или тебя того, величать вашей милостью? Или как там у вас принято?

Женщина габаритная, в рубахе и юбке, голова платком повязана.

- Чего? – я решительно не понимаю, о чём она.

- Как звать-то тебя, помнишь?

- Женя… Евгения Ивановна Белохвост.

- Чего? Ну и имена у вас там, в вашей этой, как её, в общем.

- Чего тебе не так? Имя как имя. Сама-то кто? – что-то я не была готова демонстрировать вежливость, терпение и хорошее воспитание.

- Пелагея я, Воронова вдова, - сообщила женщина.

- Скажи мне, Пелагея, будь ласкова, муж мой где?

Та вытаращилась, будто я спросила её о чём-то несусветном.

- А я почём знаю, где? Ты без мужа была, при тебе были две бабы да сундуки, и всё, не было никакого мужа!

Чего? Какие две бабы, какие сундуки?

- Мы в Хакусах?

- Мы в Поворотнице. Знать не знаю ни про какие Ха…

- Хакусы. Там источники, минеральные. Турбаза. Или как оно там называется.

- Целебные источники далеко на севере, это нужно с местными договариваться, чтоб попасть. А тебе сейчас не с руки, я думаю. Ноги не держат – а туда же, бежать.

Я ничего не понимала.

- Но мне туда нужно, там должен быть мой муж. Евгений Ильич Белохвост, «Домо-Строй», слышала о таком?

- Отродясь не слышала, - покачала головой Пелагея, и опустила шторку. – Меланья, сбегай до берегу, скажи приезжим – очухалась их барыня.

Топоток ног, дверь скрипнула – кто-то, какая-то неведомая Меланья, побежала до берегу. Мне ж нужно было не до берегу, а до некоторых первейших надобностей.

- Пелагея, - проскрипела я.

Громко не вышло, и вообще я ощущала себя какой-то больной и разбитой.

- Чего тебе? – даже не заглянула, так спросила.

Я вцепилась в край лежанки и оторвала себя от неё. Голова нещадно кружилась, перед глазами плыли цветные пятна. Но встать нужно.

- Ты куда собралась, болезная? Ложись-ка обратно!

- Мне того, выйти. Туалет, нужник, яма – что у вас тут? – я почему-то подумала, что биотуалета не завезли.

Правильно подумала, потому что Пелагея, ворча под нос, что всяким барыням непонятным не лежится, принесла ведро – жестяное ведро, и судя по его виду, оно примерно для такого дела и служило.

И к тому моменту, когда Меланья привела в дом кого-то ещё, я уже снова была водворена на лежанку за печкой и за шторкой, где пребывала совершенно без сил.

- Что, говоришь, пришла в себя? – спросила сурово ещё какая-то неизвестная женщина.

- Сама глянь, коль мне не веришь, - недружелюбно ответила Пелагея.

Шторка снова открылась, и зацепилась за крючок на стене, и я узрела женщину, выглядящую ещё страннее Пелагеи. Высокая, худая, как жердь, на голове – чепец, вот прямо чепец, белый такой, из-под него седые пряди выбиваются. Сама в коричневом – юбка в пол да жилетик какой-то, спереди зашнурованный. И рубаха под всем этим.

- Очнулись, значит. И что это на вас нашло? Думали, всё быстро закончится? Так не выйдет.

- Что закончится? – я в душе не ведала, о чём она вообще. – Вы что мне тут говорите такое?