Книга Возвращение домой, страница 46 – Евгения Преображенская

Некоторое время мужчина, погибший в Каахьеле, и ребёнок, рождённый в нижнем мире, смотрели друг на друга. В их мутных глазах мешалось любопытство и непонимание. Кадавер не нападал. Бывшая узница не испытывала омерзения, глядя на него.

– Идём дальше, Ульга, – тихо сказала ей Дженна и поманила за собой остальных.

За время путешествия до Сии она успела познакомиться с каждым из бывших узников. Половина из них была рождена в нижнем мире. Остальные же помнили свои ошибки и желали исправить их, поднявшись против Врага. Поднявшись в прямом смысле слова! Ведь им пришлось приложить усилие, чтобы вспомнить жажду движения…

Убедился в том и Катан, который поначалу отнёсся с недоверием к затее подруги.

– Кто этот человек? – спросила Ульга, проходя мимо кадавера.

– Один из неупокоенных мертвецов, – ответила Дженна. – Когда-то их было здесь много. Я помогла уйти большинству, но этот – один из тех, что не желает покоя.

– Как наши родители не желали нового мира, – вздохнула Ульга.

– Ты скучаешь по ним? – Дженна коснулась ладонью редких, мягких волос девочки.

– …А здесь все такие же, как мы? – вновь задала вопрос та, не ответив.

– Этот мир населяет великое множество самых разных существ, – сказала Дженна. – Там, куда мы направляемся, есть величайшее хранилище книг. Ты сможешь узнать обо всём, если захочешь, – она болезненно вздохнула и почесала руку. – Ах, как же зудит кожа…

– Не думала же ты, что навеки останешься в этом облике, – отозвался следующий за ней Катан.

– Что это значит?

– Мы меняем кожу, обновляемся.

– Я готова была претерпеть боль, но не чесотку! – возмутилась Дженна.

– Скажи спасибо, что драконы делают это не как змеи – чулком, а точно ящерицы – по частям, – рассмеялся Катан. – Когда-то я знал хранителя, который собирал свои старые шкуры, как платья. К старости он обезумел и стал надевать кожу юнца…

– С хранителями такое случается? – удивилась Дженна.

– Долгие лета не всегда приносят мудрость…

– Так или иначе, хотелось бы сбросить старую кожу до того, как мы достигнем Айваллина, – буркнула Дженна, продолжая неистово растирать руки, бока, голову.

– А мы тоже поменяем кожу? – поинтересовалась Ульга.

– Сия – добрая мать и своим детям, и приёмышам, – заверил Катан. – Я уверен, она напитает вас в достатке. Изменится не только ваш облик, но и сил станет больше.

– И пройдёт боль? – присоединился к разговору старый Зэркор.

– Трещины и язвы заживут, – пообещал Катан. – Детей напитает живая вода. Прокажённых исцелит мёртвая. А вот с болью души придётся справляться самим…

На пороге лета Айваллин утопал в розовой пене цветущих садов. В эту благословенную Элемой пору даже хладнокровные горожане полной грудью вдыхали пьянящий аромат тёплых ночей. Столица наполнилась негромким пением ламий, шёпотками и смехом влюблённых вампиров и оборотней. Дети Ночи и дети Дня в равной степени радовались жизни.

Теперь, когда кадаверов стало меньше, а призраки потеряли свою убийственную силу, даже в Обители смерти живая вода заглушала говор мёртвой. Зверьё спешило плодиться, и окружающие город леса были полны гомона.

После успешной охоты чёрный волк не спешил возвращаться во дворец, где на некоторое время расположились пребывающие в Айваллин хранители. Его горячее сердце не нашло покоя в обществе друзей, и привычка к одиночеству возобладала над хорошими манерами.