Книга Тайна чёрного волка, страница 46 – Евгения Преображенская

Тогда он только учился охотиться… Детство. Радостное, беззаботное детство. Давно оно не возникало в его видениях, но сейчас, когда его щека прижималась к мягкой и теплой женской плоти, он снова ощутил себя маленьким мальчиком. Женская грудь всегда напоминала ему о матери.

Черное поветрие рано забрало всех его родных, большую счастливую семью: батю, братишек и сестер. Его деревню поглотил огонь. Тогда рассыпалась прахом его вера в лучшее, его мечты и надежды.

Время давно стерло из его памяти лицо матери. Но оно сохранило образ любящей, пахнущей коровьим молоком и свежим хлебом женщины. Душой он всегда стремился к таким женщинам. Как будто их близость возвращала ему… нет, не воспоминания о матери, но то ощущение радости, которое было доступно лишь детству.

Странно, но его первая любовь совсем не походила на мать. Скорее уж она была ее противоположностью. Тем не менее это была первая и последняя в его жизни настоящая любовь.

Мужчина облизнул пересохшие от выпивки губы, покрепче прижал к себе бедра спящей в его объятиях подруги и снова погрузился в сновидения.

Он бежал по лесу. Его человечьи конечности не могли соперничать в скорости с волчьими. Он сильно отстал от собратьев и решил напиться воды. И у ручья он увидел ее. Совсем еще юное создание: девочка с длинной косой пепельного цвета и большими серыми глазами.

Ничего особенного в ней не было, самая обычная девочка. Но ее глаза и запах – цветочный нечеловеческий аромат – будто зачаровали его. Удивительно, но появление полуголого паренька девочку не напугало. Она дружелюбно улыбнулась и протянула ему пирожок. Рядом с ней стояла корзина, полная вкусных гостинцев.

– Я несу пирожки для своей учительницы, но могу поделиться с тобой, – сказала она на языке, который знали лишь его братья и сестры.

– Ты лиса? – спросил он.

– А ты волк, – улыбнулась она.

Еще много раз они встречались в том горном лесу. Ее красный плащ навсегда остался в его памяти. Он пах выпечкой и долгими разговорами, а затем – их ласками. Но потом пришла болезнь, и все закончилось… Любимая предала его, бросила, когда он так нуждался в поддержке. И его любовь обратилась ненавистью.

– Сучка, – болезненно простонал сквозь сон мужчина.

– Прекрати называть меня сучкой, – огрызнулась его подруга. – Старый кобель…

Он спал. И ему снился бег. Этот бег, легкий и быстрый, словно полет птицы, наяву он больше не мог себе позволить. Но иногда во сне ему удавалось проникнуть в сознание одного из собратьев-зверей, стать как бы молчаливым наблюдателем внутри чужого тела. Только это умение и спасало его от безумия все пятнадцать лет заточения.

Вот и теперь сложно было сказать наверняка, снилось ли это ему или он и вправду бежал сквозь лес, только в зверином обличье. Стволы елей мелькали перед глазами, под лапами пружинили мхи. Мужчина узнавал эти ели, мхи, весенние цветы и каменные глыбы, то там, то тут прорывающие усыпанную хвоей и остатками снега лесную почву. Это была территория серых волков.

Это был его дом. Здесь жила его новая семья, которую он обрел, потеряв человечью стаю. Звери-учителя приняли мальчишку как собственного волчонка. Они подарили ему не только знания сьидам, но и свою заботу.

Похоже, что в этой части леса хозяйничал только один старый волк. Прочие стаи, мусорщиков и даже нечисть он в свои владения не допускал. Зверя вел голод. Самый сильный голод настигает перед рассветом. Он следовал за запахом. Теплый лошадиный запах щекотал ему ноздри. Лошадиный и еще чей-то: сладкий, но болезненный – аромат смерти. Такой больше пришелся бы по вкусу падальщикам.