Книга Хозяйка Шорхата, страница 109 – Раяна Спорт

Меня подняли на повозку с высокими бортами, похожую на деревянный короб, и не дали сесть на ее основание. Лошади тронулись, заставив меня пошире расставить для баланса ноги. Впервые в жизни я почувствовала себя уязвимой, ведь со связанными руками я не могла стоять ровно и очень боялась упасть, чем бы точно вызвала к себе смех и презрение.

Впереди, словно предводитель, восседал на коне бейрат — местный уполномоченный, что-то вроде полицейского, облеченного властью. Вокруг него теснились его люди, а в качестве дополнительной силы их сопровождал десяток вооруженных всадников.

За этой конной процессией, пешком, плелись несколько монахов. Среди них я сразу узнала того самого старика, что зачитывал мне в Вимаро длинный список обвинений. Его унылый вид, контрастирующий с горделивой осанкой де Сан-Раду, говорил о том, что он сожалеет о случившемся. Как бы то ни было, мне уже ничего не сможет, если только местные боги вновь не решат переиграть шахматную партию.

Телега тряслась так, что казалось, вот-вот развалится. Скрип дерева резал слух, а лошади, тяжело дыша, с трудом перебирали ногами по грязным мостовым. Мы въезжали в небольшой городок, близ которого находился храм святого Филантия. Каждый толчок от проваливающихся в грязь колес или наезда на булыжники отдавался болью во всем теле. Я едва удерживалась на ногах, и только благодаря крепким рукам стражей, которые меня придерживали, не падала. Они не сводили с меня глаз, словно боялись, что я попытаюсь сбежать, или просто заботились о том, чтобы я не расшиблась на этой ужасной дороге.

Несмотря на ранний час, на улицах были видны вереницы горожан. Я догадывалась, что эти люди вышли из своих домов пораньше, чтобы посмотреть, как меня везут на костер. Еще из истории своего мира я знала, что подобные публичные казни всегда привлекали толпы зевак, жаждущих крови и зрелищ. Я представляла себе эту толпу: шумную, злобную, готовую выкрикивать оскорбления и насмешки.

Но то, что я увидела, не соответствовало моим ожиданиям. Эта толпа… она была другой. Не такой, какой я ее себе представляла. В их лицах не было ни злорадства, ни жажды крови. Скорее, какое-то странное, приглушенное любопытство, смешанное с… сочувствием? Это было невероятно. Я ожидала увидеть звериный оскал, а видела печальные, опущенные глаза. Некоторые даже отворачивались, словно им было стыдно за то, что они здесь.

Вереница повозок, сопровождаемая стражей, двигалась медленно, позволяя толпе в полной мере насладиться зрелищем. Или, скорее, мучиться им. Я видела, как женщины украдкой вытирают слезы, как мужчины хмурятся, отводя взгляд. Не было ни криков, ни оскорблений, только тихий, почти похоронный шепот.

Я стояла в телеге, связанная по рукам и ногам, и пыталась понять, что происходит. Неужели это какая-то изощренная пытка? Заставить меня поверить в их сочувствие, чтобы потом обрушить на меня всю свою ненависть у самого костра? Но даже если так, это было странно. Слишком тонко, слишком сложно для той грубой жестокости, которую я ожидала.

Многие молились. Многие плакали. Похоже местные горожане совсем не были уверенны в моей виновности. Если это так, то об этом стоило призадуматься. Но увы, у меня уже не было на это времени, и, судя по довольному виду де Сан-Раду, восседающему на вороном коне, исправить уже ничего было нельзя.