Онлайн книга «Знамение змиево»
|
– Это было сколько лет назад? – Отец Горгоний пел у нас семь лет, отец Македон – пятнадцать лет, отец Ерон – двадцать три года. Отец Илиан, стало быть, преставился… Баба Параскева вопросительно посмотрела на Вояту, и тот быстро подсчитал в уме: – Сорок пять лет назад. – Вот, сорок пять. Это у Македоновой дочери спросить надобно, что у него было из книг. А вот Псалтирь у отца Ерона верно, была, это я помню. Да куда делась… – Про Апостол отец Касьян ведает, – подсказала Ваволя. – Ты сама говорила: он ради того Апостола и женился, оттого что в нём сила особая заключена. – Что? – Воята воззрился на Ваволю и даже привстал на скамье. – Да это я так, болтала по закону бабьему. – Параскева слегка нахмурилась. – Не слушай, сынок. – На ком отец Касьян женился? – Да на Еленке же. У отца Македона она была единственная дочь. По всей волости считалась первая невеста… Воята ещё подумал, пытаясь собрать в голове всё ему известное. Потом повернулся к Ваволе: – Так если единственная, у кого ж теперь спросишь? – У неё, – невинно ответила Ваволя. – У Еленки. – Так она умерла! Я, думаешь, с покойниками разговаривать умею? Такому делу богопротивному не учили меня! Ваволя фыркнула, зажав рот кулаком, и воровато посмотрела на Параскеву. – Да жива она! – с недовольством ответила старуха. – Отца Касьянова жена жива? – Ну да. В Пестах она сидит, на старом дедовом дворе. – Да как же… – Воята слегка опешил. – Я думал, она умерла… Отец Касьян вроде говорил… Он попытался вспомнить, что ему об этом говорил отец Касьян, но не смог. А вернее, тот ничего и не говорил толком. Приехав в Сумежье, Воята обнаружил, что священник Святого Власия, к кому его прислали в помощь, сидит на поповском дворе один, а по хозяйству ему помогает старуха Ираида, но не живёт у него, и решил, разумеется, что отец Касьян вдов. С первого взгляда было ясно, что батюшка до праздной болтовни не охотник. Рослый, плечистый, с тёмными длинными волосами, тот имел угрюмый и замкнутый вид. Сросшиеся чёрные брови, резкие черты лица, тёмные глаза и плотно сжатые губы в густой чёрной бороде. Во всей внешности его было нечто тяжёлое и мрачное, будто его вырезали из тёмного камня, и земля всё время тянет его назад к себе. Одним видом отец Касьян внушал робость, и Воята, парень довольно общительный, перед ним смущался и без особой нужды не беспокоил. Видя, что отец Касьян путается в службе, поправлять не смел. Где уж любопытствовать, куда жена делась! Ему-то что за печаль? – Я думал, он вдовец, оттого и смурной такой, – сказал Воята Параскеве. – А что же она? – Сбежала она от него, – неохотно пояснила старуха. – Давным-давно, лет десять уже или больше. То дело тёмное и не нашего ума. Не спрашивай его. – Сбежала? Воята был потрясён. В большом городе чего только не услышишь, он знал, что иные жёнки беспутные сбегают от мужей, но чтобы такое непотребство случилось в поповском дому! – Она что… блудливая какая была? – Да нет. – Баба Параскева чуть ли не обиделась. – Не блудливая она. Такого за нею не замечали. Одна сидит. Он-то к ней… зла не держит, припасами помогает. А вот она… Было видно, что углубляться в это, при всей бабьей любви судить о чужих делах, у Параскевы охоты нет. – Ну, бог с нею. Книги-то где? У отца Македона, выходит, был Апостол? |