Онлайн книга «Знамение змиево»
|
– Пятница Параскева супредки начинает, а прочие её чествуют, – добавила Анна, не слишком прояснив для Вояты суть дела. – Не понимаю я ваших бабьих дел! – Ужо вечером сам увидишь, – обнадёжила баба Параскева. – Позволишь ему быть? – удивилась Неделька. – Мы нынче парней-то не зовём. – Пусть поиграет нам, вот и не будет лишним. Поиграешь, сыне? – Отчего же, поиграю. Пойду, бабоньки, а то отец Касьян хватится. Весь день в избе что-то варили, жарили и пекли. Воротясь от вечерни, Воята застал такое пышное собрание, что побоялся войти во двор. С улицы было слышно пение женских голосов, и он было удивился: осенью и в начале зимы пора для песен не подходящая. Прислушавшись, разобрал: пели не весёлое, а скорее что-то страшное. Молодица-жена рукодельна была, Рукодельна была, рук не покладала. Всё бы прясть, всё бы шить, Всё бы белье золить. Да не чтила она святу пятницу, Она пряжу пряла в святу пятницу, Она кросна ткала в святу пятницу, Она белье золила в святу пятницу. Да явилась ей жена страховидная, Худо платье на ней, всё изодранное, Худы косы у ней, все растрёпанные, Бело личико у ней всё исколотое, Всё исколотое, окровавленное, А по личушку её горьки слёзыньки текут. Говорит она жене, горько плачется: Недомыка[28]ты така, непочетница! Ты колола меня да острым веретеном, Порошила ты мне очи ясные, Растрепала ты мне косы русые, Изорвала ты мне платье шёлковое, Не уваживала ты святу пятницу! Уж я спицу возьму – всю тебя исколю. Веретенце возьму – всю тебя изобью… Двор был полон нарядно одетыми женщинами всех возрастов. Воята не знал, как между ними протолкаться и вообще стоит ли, пока его не увидела какая-то из бабиных внучек и за ним не пришла Пелагея. В избе было не просторнее: собралось три десятка женщин – от старух до молоденьких невест. Все сидели по своим стаям: девушки-невесты, молодки, бабы, старухи, возглавляемые хозяйкой, бабой Параскевой. Все семь её дочерей были здесь, даже те четыре, что жили в других деревнях и погостах. «Они б на пение в таком числе собирались!» – мысленно отметил Воята, знавший, что церковь в будний день посещало куда меньше народу. Стол был накрыт, уставлен угощениями, что готовились весь день; тут и пироги, и печёные куры, и яйца, и каши, а в середине стояла резная деревянная икона Параскевы, снятая ради такого случая из красного угла, вокруг неё горели свечи. В Новгороде Воята слышал о таких бабьих праздниках, но устраивала их Нежатина боярыня Манефа, а Вояте, как прочим мужчинам, там делать было нечего. Здесь он тоже был единственным парнем и чувствовал себя весьма неловко, пожалел даже, что пришёл. Хотел уйти – лучше у Павши или Сбыни пересидеть. Но тут его заметила баба Параскева, замахала рукой, послала какую-то девчонку проводить, и Вояту усадили на ларь в углу, где рядом на стене висели его гусли. Бабы и девки провожали Вояту любопытными взглядами, и он был ряд спрятаться за спины. На лавке перед столом сидела баба Параскева в окружении своих дочек по старшинству: справа Неделька, Анна, Пелагея, слева Средонежка, Марья, Маремьяна, Мирофа. Младшая вышла замуж только минувшей осенью, перед приездом Вояты, и носила ещё пышный убор молодухи; наряды остальных тоже свидетельствовали об их умении и усердии в прядении, тканье и шитье. Крашенные в красный цвет вершники обшиты тканой тесьмой, полосками цветного шелка, белёные сорочки с вышивкой у ворота. На шёлковых очельях блестели серебряные кольца, на груди – бусы из яркого стекла. |