Книга Птицелов Его Темнейшества, страница 109 – Мира-Мария Куприянова

— Так?!

— А как? — все-таки возмутилась я- По договору, Егор должен добиться, или не добиться моей любви. И как это делать не имея доступа к объекту ухаживания? Ежу понятно, что если на указанный месяц я просто запрусь в Орнитариуме, то тридцать дней спустя мы получим проверку по итогам недобросовестного исполнения условий Договора. Оно кому-то надо?

— И ты в ущерб мне побежала сюда?

— Кому еще в ущерб? Кто-то весь в работе, как сам чуть ранее и напомнил. А я что? Как хорошая содержанка должна сидеть у окна, попой на батарее, и пилить ногти?

— На батарее зачем? — заинтересовался демон.

— Чтобы ты ужинал подогретым, — огрызнулась я- Ай, да что ты понимаешь в инженерном обеспечении жилых помещений? В общем, я смертельно обиделась, что мои благородные порывы и любовь к работе напоролись на непонимание и порицание. А потому, оставь меня, противный. И не подходи, пока я не передумаю.

В коридоре снова все стихло.

Я тяжко дышала, приходя в себя от собственной смелости и наглости. Ангел сверлил меня подозрительным взглядом, нервно поджимая губы и перебирая пальцами складки на своих карманах. А Дьявол…

В тот миг, когда ошарашено- недоверчивое выражение на его лице медленно стало меняться на подозрительное, оценивающее и, наконец, восхищенное, я чуть отступила назад. В горящих магмой глазах промелькнуло что-то хищное, властное. А потом Высший гибким плавным движением скользнул ко мне, уберегая от очередного шага, с которым я планировала затылком припечататься в косяк. И, крепко сжав мое предплечье, мазнул горячими губами по дрогнувшей коже возле ушка:

— А ты даже интереснее, чем мне казалось, — едва слышно шепнул он- Достойная… добыча.

И резко отстраняясь от меня, застывая прямо напротив моего лица, вполне внятно и громко произнес:

— Этот разговор не окончен, Птицелов. Жду тебя через десять минут. Разберись здесь.

Тьма окутала его фигуру в мгновение ока. Секунду спустя в коридоре уже оставались только мы с ангелом.

— Значит, Атесса, — одарив меня долгим, тяжелым взглядом, наконец произнес он.

— Там все сложно, — поморщившись, передернула плечами я- Я могу объяснить.

— С удовольствием бы послушал, — ухмыльнулся Егор, — Тем более, что слушать сегодня мне не привыкать. Все это гениальное выступление Его Темнейшества, конечно, заслуживает самых бурных оваций и, по меньшей мере, земного Оскара. Но я, уже, не настолько наивен, чтобы поверить, что моя жалкая, не обремененная излишней властью фигура могла бы за просто так удостоиться чести стать почетным зрителем в этой пьесе. А потому, оставим в покое выводы, которые мне так настойчиво рекомендовали сделать. Забудем про факты, которые ты по каким-то причинам скрыла. Замнем тот факт, что ты умудрилась отравиться "Ангельской слезой". Что, конечно, странно. Ведь я прямо сказал о ее свойствах. Но ты добровольно выпила… Так что обдумаю все чуть позже. Но для начала хотелось бы уяснить: наш договор в силе?

И я, вдруг почувствовав облегчение и сильнейшую усталость, тяжело выдохнула:

— Да.

Утро встретило меня отнюдь не нежным светом. Точнее, свет был вполне себе обычный- слабо рассеянный, неяркий, подернутый скользящим под окнами небоскреба туманом. Но что мне было до лирики, когда я дышала-то через раз?

— Воды… — прохрипела я, протягивая куда-то в небытие руку, подобно фреске «Сотворение Адама». Хотя, Микеланджело в гробу бы перевернулся, узрев воочию такого натурщика. Опухшая, со всклоченными волосами, потекшим макияжем и опухшим носом.