Книга Зачет по тварезнанию, страница 46 – Светлана Нарватова

— Говоришь, резерв у тебя полный? — спросила я у Торнсена. Он же как раз попал рукой в пластину.

— Полный, полный… — пробурчал он.

— Интере-есно… — протянула я, обтирая живот смоченной из фляги рубашкой. Чистой ее частью.

— Интересно ей. Я чуть рассудка не лишился от страха.

— Подумаешь. Было бы что терять, — не удержалась я. — А бедная тварюшка аж… описалась.

— Вы анализ мочи еще у нее возьмите!

— А это идея! — я замерла, с сожалением глядя на оттертую уже кожу.

Быстро подняла с земли сброшенные штаны, натянула чистое и поскакала к Кейрату.

— Доставай стазисную пробирку и экстрагируй, — протянула я ему вещи.

Он пару раз стукнулся лбом о ствол дерева.

— Это была шутка! — пояснил он тоном для слабоумных.

— В каждой шутке, если постараться, можно найти здравое зерно.

Он скривился:

— Вы, видимо, очень, очень старались.

— У вас же была возможность отказаться от экспедиции? — напомнила я.

Да, альтернативой был вылет из Академии, но ведь чисто формально — была? Была.

Он кивнул.

— А чем отличается боевая практика от исследовательской, представляете?

— На боевой мы тварей бьем, а на исследовательской — берем… — он завис, уставившись мне в район груди.

И тут я вспомнила, что не стала доставать под рубашку второй корсет, потому что накануне его не постирала. А жилет набросить забыла. Тонкий батист рубашки обрисовывал бугорки сосков. И просвечивал ареолы, кажется.

Я сложила руки на груди. Если хорошенько сделать вид, что ничего не произошло, то ничего не произошло.

Взгляд Торнсена сполз ниже, к штанам, похоже, выискивая следы белья под ними.

У кого-то, кажется, совесть вконец заклинило!

… Или в конец.

— …у них анализы, — закончила я за него. — Торнсен: пробирка, экстрагирование, моча, косорыл… — я пощелкала пальцами у него перед глазами и носом, выводя из заторможенного состояния.

* Трясучка — местный аналог столбняка. (Прим. ред)

По-быстрому перетащив расстеленный на земле платочек с едой подальше от места экстрагирования, я порезала испеченный с вечера хлеб и отмоченный кусок солонины. Сало, как и все хорошее, закончилось быстро. Сыр еще быстрее. Всё же запасы еды носили скорее резервный, чем плановый характер.

Те, которые планировала я.

Торнсен же позаботился о провизии в большем объеме, захватив хорошо хранящиеся, но совсем не такие вкусные продукты.

— Кей, не знаю как у вас, а у нас уже всё готово, — сообщила я.

У меня же резерв нуждается в восстановлении. Нервы, опять же, в лечении. Желудок в наполнении. И, сложив первый бутерброд, я впилась зубами ему в бок. Вот вы, наверное, думаете, что солонина со вчерашним хлебом — это невкусно? А пройдите-ка с рюкзачком по лесу несколько часов и погоняйтесь за косорылом — он чистой амброзией покажется.

Увы, к завершению первого бутерброда у нас с солониной и хлебом появился сосед. Ничто не стимулирует человека к работе, как обед, который могут съесть за тебя. Мне сложно было составить Торнсену конкуренцию. У парня с косой саженью везде рот тоже должен быть немаленьким. Нужно же это всё как-то… прокормить? Так что не успела я и печально вздохнуть, как от солонины не осталось ни рожек, ни ножек.

Однако жаловаться мне было не на что. От жадности и голода я бы и больше съела. Но сейчас желудок пребывал в том самом идеальном состоянии, когда уже хватит, но еще можно куда-то идти.