Книга Зачет по тварезнанию, страница 66 – Светлана Нарватова

Приплясывая от нетерпения, я подсветила себе тусклым «светлячком», обнаружив на полу целый склад рубашек. Не мудрствуя лукаво, я натянула первую, судя по длине — торнсеновскую, и поцокала к выходу. Дверь, хвала Дайне, была заперта изнутри. Причем, оба пункта (и «заперта», и «внутри») вызывали во мне восторг.

Я открыла щеколду и сунулась наружу. Старый, тощий месяц едва показывал нос из-за тучек. Но глаза уже приспособились, и я сообразила, что баня, в которой я проснулась, находится за таверной.

Что ж, в моем состоянии ответ на каждый вопрос — уже победа. «Где?» — я уже знаю.

Теперь главный вопрос: зачем?!

Я быстро прочесала окрестности магическим зрением (что-то неприятное мелькнуло на краю сознания от этой мысли). Все вокруг спали.

Добежала до будки в другом углу двора и, сложив руки на груди, ломанулась назад. Во-первых, а куда я в одной мужской рубашке на голое тело еще могу пойти? А во-вторых, я замерзла. Да, на дворе лето. Но конкретно на этом дворе, конкретно этой ночью лето выдалось так себе. Сказывалась высота над уровнем моря.

Вот так, стуча зубами, я вернулась в баньку, прихватила по дороге дровишек и кинула их в угасающую печку. Веселые язычки пламени взвились вверх, накидываясь на сухие поленца. Я потянула к ним руки — погреться.

…И всё вспомнила.

И как оказалась рядом с лютостужнем. И как в следующий момент невесть откуда взявшийся Кейрат приказал мне падать. И я упала, потеряв сознание и магию.

Очнулась я уже в сугробе. Из которого меня тоже выкапывали горячие руки Кея. И эти же руки одевали меня в тот самый склад рубашек, что я обнаружила на полу. И растапливали печь. И укрывали одеялами. И…

И еще кое-то участвовало в процессе, кроме рук. Да, я помню.

Я помню, как во мне разгоралась угасшая магия. Думала, угасшая насовсем. Ан-нет, оказалось, что с магией, как с печкой: если пошерудить внутри палкой и хорошенько вдуть, магия запылает вновь.

«Я люблю тебя. Если бы только знала, как я тебя люблю», звучали в ушах слова Кея.

Не знаю. Я не знаю, как ты меня любишь, Кей. Честно.

Я не знаю, что это такое — «любить». Наверное, мама любила меня. Я уже плохо помню. Но сама я не любила никого. И слова такие никому не говорила.

И мне такие слова никогда не говорили.

С Сафониэлем всё было просто и без соплей. Встретились, обрадовались друг другу в постели и пошли делами заниматься. Дело — важнее всего. А любовь придумали халявщики и лентяи.

Поэтому я не знала, как реагировать на слова Торнсена. Лучше всего — никак. Если он не ждал от меня реакции тогда, то дальше тем более нечего ждать. Не слышала. Была не в себе. Ничего не помню. Нет, руку можешь не убирать. И косую сажень без штанов тоже можно на месте оставить.

А лучше В месте. Вместе.

Мне кажется, отличная стратегия. И главное, она меня никогда не подводила.

Я скинула рубашку на пол, забралась на полок, под одеяло, уложила лапищу Кея себе на грудь, прижалась холодной попой к его теплому паху и поерзала немножко, устраиваясь поудобнее.

…и ощутила, как «саженька» наливается в сажень, тыкаясь мне в междуножье. Рука, которая безучастно лежала у меня на груди, эту грудь нащупала за основание и свела пальцы на заострившейся верхушке, прищипывая сосок. Между ног сладко заныло.

…Год! Целый год без секса! Нужно срочно наверстывать. Когда еще мне такая «саженная» возможность выпадет?