Книга Семь снежинок на ладони, страница 173 – Светлана Нарватова

Я не хочу тебе своей судьбы.

Я хочу, чтобы ты была счастлива! Чтобы прожила жизнь с дорогим тебе человеком. Вырастила с ним детей. Понянчила внуков. Прожила свою жизнь. И не вмешивалась в чужую.

После гибели родителей я оказалась при королевском дворе. Её величество была ко мне очень добра и поддержала меня в тяжёлую минуту, и я рассказала ей о наших способностях. А потом она попросила помочь ей определиться с выбором. На мои возражения, что я совсем юна и гораздо хуже разбираюсь в жизни, королева сказала, что её не интересует моё мнение.

Ей нужен мой дар.

Она никогда не просила много. Но даже по чуть-чуть, даже иногда, – это всё равно не бесплатно. Моя девочка, моя удача исчерпала себя. Фройя осенила меня прощальным даром – я вижу, что сегодня мне суждено погибнуть.

Нам суждено.

Я могу остаться в живых. Но за всё приходится платить. Я могу выкупить свою жизнь. Я не хочу. Надеюсь, что моя покорность судьбе окажется достаточной жертвой, чтобы Фройя даровала тебе долгую и счастливую жизнь. Я рада, что дар отца в тебе сильнее моего. Верю, что ты справишься с ним, когда придёт время.

Юхан должен передать тебе это письмо, когда ты станешь совершеннолетней. Наш союз с ним был построен на взаимовыгодном договоре. У Юхана не могло быть детей. Я узнала об этом случайно. И мы договорились: он принимает тебя как родную дочь, а я помогаю ему выйти из той тяжёлой ситуации, в которой он оказался. Не могу сказать в его адрес ничего плохого: он честно выполнил свою часть договора. Мне кажется, он по-настоящему тебя полюбил. Я честно выполнила свою. Хотя так и не прониклась к нему чувствами.

Вместе с письмом Юхан должен отдать тебе моё топазовое ожерелье. Это подарок от твоего настоящего отца за тебя. Я верю, что тебе оно принесёт удачу.

Я люблю тебя, моя дорогая доченька! Я тебя так люблю! Я искренне, всей душой желаю тебе счастья! И надеюсь, что Фройя подарит его тебе просто так, не взяв с тебя за это платы».

Я прижала письмо к груди и заплакала навзрыд.

Я догадывалась, почему папа не хотел отдавать мне его. Он понимал, что жена раскрыла мне правду о моём рождении. А отец, с его обычаем прятаться от опасности, закрывая глаза руками, хотел, чтобы я считала отцом его.

Но я и так буду. Никакого другого отца я не знаю. Да даже если бы знала, растил меня всё равно он. И пусть он трусоват и склонен находить неприятности, но родителей не выбирают. Если Фройя дала мне его, она хотела этим чего-то добиться.

Я не понимала, что из маминого письма могло быть интересно Броквисту. Никаких тайн Эльдбергов в нём не значилось. Нэрр Нильс никак не мог быть моим отцом, потому что его магией был лёд. Никто из королевской семьи не мог быть моим отцом, потому что они управляли воздухом. Тогда зачем эти знания Броквисту?

Я могла понять, если бы Ларса интересовало подтверждение факта непервородности герцога. Не знаю, как он мог использовать эту информацию. Возможно, шантажировал бы, хотя при живом Рауле незаконнорождённому Херберту ничего не светило.

В общем, угрозы Броквиста оставались в силе, но, возможно, при личной встрече он наконец скажет, чего хочет.

Я умыла лицо холодной водой, чтобы скрыть следы слёз, и вызвала камеристку знакомым по Драгаарду приспособлением. Но когда я сказала, что хочу переодеться, служанка сообщила, что у герцога гость и, возможно, я пожелаю ужинать в вечернем наряде. Я поблагодарила девушку и поспешила в гостиную.