Книга Я - злодейка в дораме. Сезон второй, страница 29 – Екатерина Вострова

Я колебалась, не зная, стоит ли заговаривать о том, что произошло ночью. Но следующая фраза не оставила места для сомнений:

— Убирайся, — грубо приказал генерал, и сам пряча от меня взгляд. Мне показалось или на его лице мелькнула тень раскаяния?

Пришлось поклониться и направиться к выходу. На пороге я замешкалась, не в силах унять сомнения. Вей Лун, заметив это, резко спросил:

— Хочешь что-то сказать?

— Нет, ничего, — ответила я, чувствуя, как дрожат коленки. — Ничего... хозяин.

С этими словами я вышла из шатра, оставив Вей Луна в одиночестве.

Едва Сяо Ань ушла, лицо Вей Луна изменилось — стало мрачным и сосредоточенным. Он пробормотал заклинание, выплетая пальцами руну. Теперь никто не услышит, что происходит внутри, и никто не войдет.

Воспоминания о ночи тяготили больше, чем любое физическое ранение.

Вей Лун не мог понять, что на него нашло. Видимо, яд оказался сильнее, подавил человеческий разум, оголяя инстинкты. В памяти отчетливо сохранилось, как Сяо Ань плакала и называла себя Лю Луань после его отчаянного напора и мольбы соврать.

А ведь в тот миг он отчего-то был свято уверен, что перед ним действительно принцесса Лю Луань. И его второе я настолько обезумело, что приняло за нее совершенно другую девушку. И его просьба соврать относилась не к ее личности, Лун просто хотел услышать, что Ее Величество больше его не оставит. Он умолял ее остаться, потому что Луань нужна была ему как дыхание, без нее он словно умер внутри.

Вей Лун не только Сао Ань просил лгать, вчера он и сам врал себе.

И теперь ненавидел себя за то, что сделал. За то, что плохо поступил с Сяо Ань. За то, что предал Лю Луань.

— Как я мог… — прошептал он, голос переполняли горечь и отвращение к себе.

Вей Лун чувствовал себя абсолютно сломленным. Он всегда считал отца негодяем, потому что тот использовал мать и бросил. Теперь же Лун сам поступил как тот, кого он всю жизнь презирал.

Вчера ему хотя бы хватило остатков разума, чтобы использовать чары и избежать последствий этой ночи. Но что, если они не сработают?

Кажется, для Сяо Ань это не было первым опытом, тем не менее это никоим образом не уменьшало и не облегчало его вину.

Луну даже не хватило смелости признаться, что он помнит о произошедшем. Ничтожный трус, испугавшийся последствий. Вот он кто.

И пусть он помнил, как она изгибалась на простынях, отвечая на его поцелуи, это совершенно ничего не значило. Он вынудил ее. Заставил.

Как же теперь быть? Должен ли он дать Сяо Ань официальный статус, хотя бы наложницы? И что на это скажет Лю Луань, когда вернется? Разве она станет терпеть другую женщину? Для принцессы это будет унижением.

Вей Луну хотелось разгромить шатер, уничтожить все вокруг, но он понимал, что это ничего не изменит.

Ненависть ослепляла, ярким пламенем полыхая внутри. Вей Лун кинулся к сундуку и достал плеть. Он начал бить себя по спине, и каждый удар был наказанием за его поступок. Боль пронзала тело, но не могла затмить боль в душе.

— Ты негодяй! Ничтожество, — шептал он себе. Удары становились сильнее. — Ты не заслуживаешь прощения.

Он знал, что наказание не изменит случившегося, но просто не мог иначе. Горевшие внутри эмоции требовали выхода. В конце концов, обессиленный и израненный, он рухнул на колени, продолжая шептать ядовитые слова.