Книга Ох уж эта жизнь молодая да сельская! Или жизнь после жизни., страница 130 – Егорина Ленина

Одежда у Любомира была только в одном экземпляре, а посему, папуля выдал ему свой комплект одежды.

Меня пробил ржач. Дядя не только на полголовы выше папули, но и в плечах шире. Рубашка просто не наделась на него. Штаны же были коротки, но в сапогах на меху этого будет не видно.

- Если не снимать тулуп, то нормально. - решил полуголый Любомир. - Если пойду в дом у пилорамы, то меня Григо сразу к работе приставит. Серьезный мужик он у вас.

Мы с папой тоже переоделись. Максимально простое платье на мне, а на папуле белая рубаха и коричневые штаны на завязке. Крепостные крестьяне получились.

Испеченный пирог издавал умопомрачительный запах. Но вот эта дыра в центре... Поставила в нее маленькую круглую солонку, доверху наполненную солью. Сделаю морду кирпичем и скажу, что так было задумано.

Прискакала Аглая и, бесстыже пялясь на полуголого Любомира, предупредила, что дедуля приехал с женушкой и в данный момент заселяется в трактир.

Мы начали спешно натягивать на себя верхнюю одежду. Дядя застегнул на себе тулуп и стал выглядеть вполне прилично. Папуля был просто хорош собой, но эти красные сердечки на груди тулупа... Пикантненько. Я же натянула свою черную шкурку и стала искать обувь. Нашла в своей комнате у собаки. Отобрала. У правого была сожрана часть мыска и мой носок зеленого цвета стеснительно выглядывал из прорехи.

Собрались на кухне в ряд. Аглая дико ржет, глядя на наш строй.

- Ты как из лесу вышла! Оборванка в шкуре. - веселилась она. - Еще и сыплется со всех что-то...

- Это мука. - отмахнулась я. - Поторопимся же на встречу с дедулей!

Пока мы шагали до калитки, папуля что-то разглядел на нашем заборе у кустов. Мой тулуп! Отец смело шагнул за ним в снег. Раздался треск ткани. В дырку на коленке папы выглядывали белые подретузники, а на доске забора покачивался небольшой кусочек ткани. Полный образ таки сложился. Тулуп так и остался на заборе.

До таверны мы почти бежали. Я пару раз упала, но меня быстро поднимали мои мужчины. Солонка, в одно из падений, перевернулась и щедро засыпала пирог. Как могла, ссыпала соль обратно в тару. Но есть этот кулинарный шедевр мы, пожалуй, не станем. Поскользнувшись в очередной раз, я, поднимаясь, ухватилась за тулуп Любомира. Две его пуговицы отлетели мне в голову. Дошли мы, все же, без серьезных потерь.

В зал таверны вошли гуськом. За тремя столами сидели и завтракали люди. У стойкой мирно беседовал Варлам с каким-то седым, крепким мужиком. Я присмотрелась. Никакого сходства с Любомиром и в помине не наблюдается. Надо папуле зрение проверить.

Все обернулись к нам, как по команде и разговоры стихли. Я стянула с головы шаль, а папа и дядя поснимали шапки. Мука посыпалась с наших голов. У меня же еще и пуговица Любомира из волос выпала.

Широко улыбаясь и неся на вытянутых руках припорошенный снегом и солью пирог, я шагнула навстречу седому мужику.

- Дедуля! Дак вот ты какой, северный олень! - хлопнула его по плечу. - Как же я рада! Сколько лет - сколько зим! - быстро пихнула ему в руки свою ношу и повисла у мужика на шее. - Семнадцать, если я не ошибаюсь?

- Любомир? Владияр? - раздалось из-за стола справа. - Это вы? Что за вид?!

Вися на шее у мужика, я повернулась к говорившему. Грузный мужик в добротном костюме и с плешью на голове был отдаленно похож на моего дядю. Рядом сидела довольно молодая, темноволосая хорошенькая женщина, разряженная в пух и прах. Красное платье было настолько обтягивающим сверху, что через ткань проступали все швы и края нижнего белья. Еще и на груди был маленький круглый вырез, открывающий любому взору ложбинку.