Книга Ох уж эта жизнь молодая да сельская! Или жизнь после жизни., страница 132 – Егорина Ленина

- Пустите, дяденька. - попросила я охранника. - Видите, дедуле плохо. Надо ему еще пару раз по хребтине вдарить. Я, своего рода, специалист в этой области!

Дядька не внял моим словам. Странный какой. Работодатель помирает, а ему хоть бы хны!

Мадама брезгливо посмотрела на кашляющего дедулю и бросила ласковый взгляд на охранника. Мужик заметил, что я увидела это, и нахмурился. Я лишь оскалилась улыбкой конченого идиота и подмигнула. Повернулась к женщине и ей подмигнула тоже. Пусть решают сами - поняла я что-то или у меня нервный тик.

- Владияр, приструни свою дочь! - приказным тоном прорычал дед.

- Папуль, чего он ругается-то? - похлопала я глазами и надула губы. - Даже не обнял внученьку единственную. А я так готовилась, так старалась... Пирожок вот испекла. Скушай, деда, кусочек. И бабуле тоже дай. Вон какими голодными глазами косится на него.

Какими бы глазами женщины ни были, но назвать их голодными было нельзя. А когда меня такие мелочи останавливали? Я лишь умилилась, когда она поставила мою выпечку подальше на стол и принялась тщательно протирать руки платочком.

- Во-от! Уже и ручки вытерла. Но вы бы лучше помыли с мылом, а то подцепите какую палочку Коха, да будете потом над дыркой зад продувать! Вон с той стороны не ешьте только, - ткнула я пальцем в пирог - Я уронила его по дороге. Вроде бы в собачьи экскременты попало, но это не точно. Так что вы с другой стороны можете смело ломать.

- Любомир, немедленно иди оденься! - приказал дед. - Мы уезжаем отсюда!

- С чего ты взял, что я поеду да еще и с тобой? - сложил руки дядя, отчего грудь его оголилась еще сильнее.

Жена деда приковала свой взгляд на этот кусочек обнаженности. Охранник сердито засопел.

- Товаришь сторож, - громко прошептала я - Если вы тоже оголитесь, то бабуля и вас взглядом обласкает.

Дед резко повернулся к благоверной. Та быстро опустила глаза вниз.

- Яков Златыч, - обратился дедуля к сидящим за соседним столом - Позови старосту. Да побыстрее!

Я обернулась и увидела нашего очень мелкого ювелира с Глафирой. Мужчина неодобрительно покачал головой и даже с места не сдвинулся. Чернявая посмеивалась да бросала заинтересованные взгляды на Любомира. Потом заметила мой любопытный взгляд на себе и свела грозно брови.

Поздно, Глафирочка! Я уже все поняла. Скоро будем родниться. Хе-хе!

- Тут я! - вышел из-за стойки Трофим Гордеевич.

Чуть дальше выглядывали Василена и Аглая.

- Что тут у тебя творится?! - цедил каждое слово дед. - Что за балаган?

- А что творится? - усмехнулся староста. - Воссоединение семьи как-никак! Я бы такое даже отпраздновал.

Дед снова побагровел.

- Какая тебе тут семья? Надо немедленно взять под стражу эту самозванку! - некультурно ткнул он в меня пальцем.

- Фи! - сморщилась я. - Где ваши манеры, дедулито?

- Какой я тебе дедулито?! - заорал он.

- Действительно, Олена. - подал голос папа. - Ну какой из него дед? Из него и отец-то не очень вышел.

- Да как ты смеешь?!... - начал дед гнать на отца, но я его перебила:

- Папуль, ну не скажи! Мама-то хорошей была! - я сложила ручки на груди. - И Любомир, дядюшка мой любимый, очень даже замечательный. Правда, Глафира?

Яков Златыч повернулся к дочери. Чернявая прожигала меня бешенным взглядом. Любомир повернулся к девушке и подмигнул.

- За что же ты, Матвей Мефодьевич, собрался брать Олену под стражу? - вежливо поинтересовался староста.