Книга Ох уж эта жизнь молодая да сельская! Или жизнь после жизни., страница 18 – Егорина Ленина

Из сарая, который скрывался за курятником, достали две удочки. Простые, длинные, ивовые ветки с леской, грузилом, крючком и поплавком из непонятного материала. Взяли с вечера накопанных червей в банке и отправились на берег реки. Только не Осочной, а Витой. Из названия понятно, что она изгибается и вьется будто лента. Поэтому на один из изгибов мы и пошли.

- Неужели, ты так любишь рыбу удить? - спросил по дороге отец.

- Очень. Но вообще, я люблю на воду смотреть, - поправилась тут же я - Но азарт от ловли тоже имеется. - и хихикнула.

Сзади послышался шорох. Я оглянулась и застыла. За нами по тропе шел хмырь. То есть Максимельян. И тоже с удочкой и ведром под улов. Папа, шедший впереди, тоже остановился.

- Спокойно, доча, я с тобой! - нахмурился он.

- Да ладно! - я фыркнула. - Не набросится же он, в конце-то концов.

Мужская часть, в лице отца и хмыря, поприветствовались, а женская, в моем лице, подозрительно прищурилась. Далее шли молча до места ловли.

Я, с видом профессионала, наживила на крючок червяка, закинула леску в воду и воткнула конец удочки в землю. Дабы не валялась она на голой земле и чтобы в руках не держать. Затем нашла ветку в виде рогатки и пристроила удилище уже на нее.

Папа смотрел на мои действия с одобрением и легкой гордостью. Хмырь же потерял в траве нижнюю челюсть.

Надежда на то, что он быстро метнется на другое место, растаяла, когда парень закинул удочку рядом с моей и уселся на поваленное бревно. Еще и похлопал рядом с собой рукой, глядя на меня. Мол, присаживайся. Не, ну вы видали?!

Не обращая более на него внимания, я стала следить за своим поплавком песочного цвета. Течение тянуло его влево и плавно качало на волнах. Заросли еще недозревшего камыша шуршали на ветру. Радужные стрекозы вертолетиками летали над водой. Благодать!

Папа закинул свою удочку в паре метров от меня и также установил ее на рогатину. Затем отошел куда-то к кустам. И пока он там шуршал, хмырь подошел ко мне со спины и попытался обнять. На его счастье, папа вернулся быстро, неся небольшое бревно. Хмуро посмотрел на хмыря и бросил бревно на землю, попав на ногу парню. Тот взвыл.

- Извини. Промахнулся. - ровно сказал папа, а мне на ухо прошептал - Хотел по обеим ногам попасть.

Я весело фыркнула. Хмырь, косо глядя на отца, молча сел обратно на бревно. Мы же устроились на том, что принес папа.

Солнышко полностью показалось над горизонтом, освещая все вокруг. Но мы смотрели только на поплавки, которые периодически подрагивали. Хмырь же прожигал дыру у меня на затылке. Но мне было глубоко плевать, потому что клев пошел! Я и папа таскали окуней, отпуская мелких и складывая в ведро тех, что покрупнее. Хмырь выловил леща среднего размера и хотел сунуть в наше ведро. Ударом удочки по его спине, я отстояла этот произвол. Нам подачки не нужны.

Из старой тканевой сумки отец достал бутерброды с вяленым мясом и бурдюк с водой. Мы аппетитно чавкали и наслаждались спокойствием в частности и жизнью в целом. Хмырь молча потирал то ногу, то спину и глотал слюни в нашу сторону. Как хорошо мы с папой сработались!

Вот уже прошел утренний клев, солнце показывало что-то около восьми-девяти часов. Отец пошел уносить бревно назад, сказав, что оно из-под лодки соседа и нужно вернуть на место. Увидев, что папа скрылся в кустах, хмырь резво подскочил ко мне и, обняв, потянулся своими влажными губами к моему лицу.