Книга Ох уж эта жизнь молодая да сельская! Или жизнь после жизни., страница 80 – Егорина Ленина

- Чего ругаться то? Я ж прилежной ученицей буду. Не высшую математику прошу объяснить, а алфавит только. - попыталась я ее "уломать", но тщетно.

- Есть у тебя уже учитель. А я лучше девиц от Митрия отгонять буду. - она кинула ласковый взгляд на батюшку. - Чтоб не увел никто.

Ого-го! Встрял Святой отец по-полной. Хотя, он, вроде, и не против. Вон, сидит и улыбается. Надо хоть узнать, как она так быстро его в оборот взяла. Любопытненько!

- Тебя математика тоже интересует? - спросил Виктор, спокойно глядя на меня.

Меня? Я, между прочим, экономист! С высшим образованием! Нашел кого учить. А в слух ответила:

- А ты и в математике шаришь? Ой, ну какой же ты замечательный! - прижала я ручки к груди. - Надо Велее рассказать. А то девка, может еще сомневается насчет тебя, но после математики точно втрескается по уши! Будешь дебет с кредитом сводить. Десять в доход, тридцать в расход...

Глядя, как он сначала изумился, а потом скис и ухмыльнулся, я была почти счастлива. Самую малость.

- Пап, ты же говорил, что хотел Ясмину к нам в охрану поставить. Я тебя неправильно поняла?

- Если в договоре будет сумма больше, то мне нечем будет перекрыть. - вдохнул он.

Трофим Гордеевич встрепенулся.

- Ты тоже поедешь? Тогда надо будет тебя в список включить. Для отчетности! - поднял он указательный палец вверх. - А охрана распространяется на весь караван. Дешевле выйдет, уж поверь!

- Ты тоже поедешь? - спросил меня соседский внучок, покосившись на мешок, который он оставил у порога.

- Тебе-то что? - фыркнула я. - Захочу и поеду!

Заседание за столом продолжилось без меня. И так было ясно, что девушка согласится на условия старосты. А сколько, кому и за что, я уже выяснила из разговора.

Пока я ходила кормить кур, все разошлись. Только Ясмина задержалась и радостно сообщила, что все в порядке и мы едем вместе.

Заходя в дом, меня притормозил папа.

- Там мешок тебе оставил сосед. - он кивнул в угол у порога. - Сказал, что это подарок. И если надумаешь ему вернуть, то он выбросит все в яму.

Мешок был легким. Развязывая шнурок, я и не предполагала, какое там сокровище - клубки разноцветных ниток покатились по полу. И это он хотел выкинуть? Да ни за что! Сокровище! Моя пре-е-ле-е-сть!

Время тянется, когда заняться нечем. Мое же летело только так. Нитки крутились, нитки вертелись, нитки сплетались и преображались.

Папа терпел долгую неделю, но не выдержал. Зашел резко в мою комнату, вытащил из рук очередную заготовку и навис надо мной.

- Четыре!

- Что четыре? - тихонько просипела я.

- Четыре крючка! Четыре крючка ты извела за семь дней! - возмутился он. - И ведь не сломала, а сточила!

Я глянула на кучу вязаных вещичек на столе и тихонечко прикрыла подолом еще два крючка, собственно, уже без крючков. Не вышло.

Молча папочка поставил меня на ноги, укоризненно посмотрел в мои очень грустные глаза, повертел в руке очередные замученные инструменты, закинул меня к себе на плечо и вынес в сени. А там холодно!

- Пап, ну ты чего? Пап! Ну я же не специально! - заканючила я. - Тут холодно, между прочим. А ты тиран, папочка! Слышишь? Ты родную кровиночку почти с голым задом из дому выставил.

- На, прикрой свой голый зад. - он натянул на меня тулуп и пихнул мои ноги в валенки.