Книга Скандальная история старой девы, страница 77 – Анастасия Милославская

У меня был дом, еда каждый день на столе, тёплый камин, и даже слуги! Папины лесопилки всегда приносили и сейчас приносят неплохой доход. Но нас с малышом этого лишили. Милава с мачехой забрали всё себе. А я вынуждена выживать.

В груди колет от несправедливости, но таковы местные законы.

– Ты выглядишь ужасно, – морщит нос сестра, оглядывая меня с головы до ног.

На мне нижнее белое платье из простой дешёвой ткани, в нём я сплю. Сверху накинута старая шуба из овчины, которую я пару дней назад нашла в доме.

– И дом у тебя просто жуть. Здесь воняет, – добавляет Мила возмущённо.

– Мы обогреваемся печью. Это запах смолы и дров, во многих домах простых людей пахнет именно так, сестра, – невозмутимо отвечаю я.

Но внутри потихоньку начинает разгораться жгучее раздражение. Приходится призвать на помощь все силы, чтобы не нагрубить противной гостье.

– Бедняжка, тяжело тебе теперь, – деланно сочувственно вздыхает Мила, делает пару шагов в комнату и кладёт на стол платок, в который завёрнуто что-то. – Это тебе от нас с мамой, гостинцы привезла.

Надо будет выбросить, ещё отравят.

– Зачем пожаловала? Случилось что-то? – я слегка улыбаюсь, чтобы показать, что ничего не подозреваю.

Мила, брезгливый взгляд которой бегает по дому, поворачивается ко мне и тоже улыбается в ответ:

– Я же говорила, что буду навещать тебя, милая… ах, что это я?

Она бросается ко мне и целует в обе щёки, кладя руки мне на плечи. Я хочу её оттолкнуть, но сдерживаюсь и выношу происходящее стойко. Даже чмокаю сестру в ответ.

От неё пахнет приторно-сладкими духами и булочками с корицей, которые она ела на завтрак. Это запах хорошей жизни, которая кажется неуместной в землях безмужних.

– Ты пришла в себя, душа моя? Последний раз, когда мы виделись, ты была злая, как собака, и несла всякую чушь. Никогда не видела тебя такой.

– Переволновалась, всё-таки причины были, согласись? – поясняю я. – Ты должно быть рано встала и долго ехала? Солнце едва встало, а ты уже прибыла. Присядешь?

Но Мила лишь отмахивается:

– Я даже не ложилась, но лучше скажи, как твоя метка истинности? Я так волновалась, что рана загноится и тебе станет плохо, но вдруг узнала, что ты чудесным образом исцелилась.

Её волнует метка, а не я сама.

Инстинктивно касаюсь запястья рукой. Истинность надёжно скрыта одеждой, но сестра уже знает. Значит, Норд рассказал ей, как я и предполагала.

– Она появилась чудесным образом, представляешь? – я хлопаю ресницами, невинно глядя Миле в глаза.

Гнев зарождается в сестре, делая её взгляд жёстким, а лицо каменным. Пухлые губы сжимаются в тонкую нить.

– Вот же сучий потрох! – выплёвывает она, сжимая кулаки. – Как же так-то?! Такого быть не должно!

От неожиданности я даже подаюсь назад, удивлённо глядя на Милаву. От такого нежного воздушного существа, маску которого она носит, не ждёшь столь крепких словечек.

– У тебя ведь тоже метка военачальника Норда, не так ли? – спрашиваю я, внимательно глядя на реакцию Милы.

– Извини, что-то я всплыла, – цедит Мила, пожимая губы, её щёки розовеют. – Да, у меня тоже метка. Настоящая.

Последнее она говорит с нажимом, глядя мне прямо в глаза. Мы обе знаем, что она лжёт. Но Милава принимает меня за легковерную дурочку, которой легко манипулировать. Ведь так было всегда, она легко обманывала Анну.