Книга Девять этажей вниз, страница 18 – Елена Северная

Вместе с шелестом листьев, вместе с далеким ревом машины, вместе с сонным лаем собак, доноситься до меня противный писклявый смех моего Демона. Я ложусь на кровать и жаркой летней ночью укутываюсь с ног до головы в теплое одеяло. Демон настигает меня и тут, и я начинаю молить Бога о смерти.

Больно.

***

Банк был очагом безумных страстей.

Жены выстирывали и выглаживали их, в основном пузатых, местами престарелых, иногда лысых дядек. Вымывали, делали дорогой маникюр, причесывали и поливали духами. Как алчные нумизматы восстанавливают старые монеты до состояния новых, жены вычищали своих благоверных до блеска в ноздрях и ушах, лоснящихся шеях и блестящих усах. И при этом они не знали, даже не догадывались, что делают их мужья на работе.

А они в ответ приходили на работу и влюблялись в молоденьких сотрудниц– вчерашних студенток, шептались с ними на своих и чужих рабочих местах, заманивали в темные углы и насиловали, избегая пристальных взглядов камер наблюдения.

Думали, спрятались и никто ни о чем не узнает и даже не догадается.

Но вокруг все всё знали. И так. Без камер.

Любопытные носы старых, потертых в банковских боях перечниц вынюхивали влюбленности, как настоящие ищейки. По запаху. Вытаскивали наверх. И осуждали. И увольняли.

Но это не останавливало потоки сексуальной энергии, льющейся из дверей и окон кабинетов прямо в коридоры и на темные улицы.

И молодые девочки безумно влюблялись в матёрых, уже сделавших себе карьеру, мужиков-начальников отделений, управляющих и их заместителей, молодящихся военных пенсионеров из отделов охраны, инкассации и безопасности, с машинами, домами, собственным бизнесом и золотыми кольцами на безымянных пальцах. Опустошенных и безудержных в своей страсти.

Это было опасно. Это было страшно и не правильно. Влюблятся в таких. Сильных. Красивых. Уверенных в себе.

С голубыми глазами.

Ободряющей улыбкой.

«Скажи ему, скажи ему, скажи» – шепчут часы на столе,

«Скажи ему, скажи ему, скажи ему, скажи ему», – кричат камни в аквариуме.

Синусоида реальности не стабильна, значение Х не постоянно.

«Скажи ему, скажи»

Стараешься вести себя естественно, но зажат, как робот, улыбка по программе “Надо держатся”, взгляд скользящий, но цепкий, как пьявка.

Захожу к нему в кабинет. Дрожат руки. Пытаюсь это скрыть толстой пачкой бумаг.

«Скажи»

Не скажу ему.

Не покажу.

Зам отрывается от своих бумаг и смотрит на меня.

Смотрит внимательно.

Чуть улыбается.

Дьявол в овечьей шкуре.

– 

Что там опять? – спрашивает.

– 

Бумаги подписать. Кредиты даём.

– 

Кому?

– 

С того кредитного.

– 

Обед уже. Пойдем, попьем кофе?

Где-то хлопнула дверь.

За открытым окном зашумели ветви деревьев.

Атака была слишком внезапной.

– 

Мне работать надо. Большой кредит посчитать надо.

Улыбается. Смотрит.

– 

Так что без обеда сидеть будешь?

Кровь стучит в висках.

Еле стою на ногах.

“Держись.”

– 

Если придётся.

– 

Умница?

Смеется с меня.

Стараюсь быстрее закончить разговор, и опять ищу повод, чтобы зайти к нему в кабинет.

Еще одна бумажка на подпись, еще одно неотложное кредитное дело.

Подписывает. Разворачиваюсь. Ухожу. Быстро, как только могу.

Спиной чувствую, как он расплавляет взглядом одежду на моей спине.

Захлопываю дверь.

Влюбляюсь по уши.

Сегодня лягу спать в восемь часов вечера, а усну может быть только под утро.

Буду плакать, реветь в подушку.