Книга Прикосновение смерти, страница 100 – Т. Л. Мартин

Кусочек за кусочком его тепло сшивает меня обратно воедино. Мое сердцебиение находит свой ритм, воздух проходит через мои легкие, цвета всплывают в поле зрения, когда темнота рассеивается. Круглый коврик, кресло-качалка, камин… Я снова в своей комнате.

Я не знаю, сколько времени проходит, прежде чем его хватка ослабевает. Волосы прилипли к моим щекам от беззвучного потока слез, я наконец поднимаю глаза, чтобы посмотреть ему в лицо. Эти стальные серо-черные глаза впиваются в мои, нечитаемые и пугающие. Его челюсть сжата, губы превратились в жесткую линию.

Он сердит.

Я не помню, как делала это, но мои руки обвиваются вокруг его шеи, пальцы запутались в его густых волосах. Я быстро опускаю руки, но это он отстраняется. Это немного, но этого достаточно, чтобы я почувствовала себя странно и неуверенно, колени ослабли. Его глаза прикованы к моим. Или, может быть, все наоборот. Мгновение никто не произносит ни слова. Напряжение, нарастающее между нами, подобно ощутимой силе, мощному току, исходящему от него и рикошетом отражающемуся от меня.

Это будет долгая ночь.

Глава 29

Мне нужна минута, чтобы обрести дар речи, и я все еще задыхаюсь, когда это делаю.

— Это там, где ты… — Как я вообще могу задать этот вопрос? Жить просто не кажется здесь подходящим словом, поэтому я заканчиваю: — Находишься?

Как будто звук моего голоса запускает что-то внутри него, внезапно его жесткая поза смягчается, и он разворачивается так, что оказывается ко мне спиной. Он запускает обе руки в свои волосы, затем сцепляет их за шеей, делая долгий, неровный вдох. Он ждет целых три секунды, прежде чем опустить руки и повернуться ко мне лицом.

Его глаза теперь другие, в них просвечивает зелень. В его голосе слышатся резкие нотки, как будто бомба пытается сдержать себя, прежде чем взорвется.

— С тобой все в порядке?

— Я-да. Я думаю, что да…

— Тебе следует прилечь. Тебе нужен отдых.

Он подхватывает меня на руки, прежде чем я успеваю осознать, что происходит, затем делает уверенные, размеренные шаги к кровати. Я бы запротестовала, но это было бы лишь пустой тратой времени; мы оба знаем, насколько я все еще слаба.

Одеяла раздуваются вокруг меня, когда он опускает меня, моя голова легко падает на подушку. Он отпускает меня, и хотя я все еще чувствую мягкие прикосновения его тепла, я не могу подавить дрожь от потери его прикосновений. Он тянется к изножью кровати, чтобы поднять шелковое покрывало, и аккуратно накрывает им мое тело. Затем он поднимает кресло-качалку, как будто оно ничего не весит, ставит его рядом с кроватью и тяжело опускается на него.

Он избегает встречаться со мной взглядом, но я внимательно наблюдаю, как он наклоняется вперед, его глаза ярко сверкают, челюсть сжимается. Внутри него скопилось так много эмоций, готовых вот-вот вырваться наружу, что, кажется, я не могу выделить какую-то одну больше, чем другие.

— Привет. — Я стараюсь говорить мягко. — Все в порядке. Теперь я в порядке, благодаря тебе.

Он закрывает глаза от моих слов, его губы сжимаются в жесткую линию.

— Тебя затянуло туда, благодаря мне.

— Что? — Я сажусь, устраиваясь так, чтобы моя спина опиралась на изголовье кровати. — Ты же не можешь всерьез думать, что то, что произошло сегодня ночью, — твоя вина.

Его глаза распахиваются, сосредоточившись на мне.