Книга Танцующий в темноте, страница 130 – Т. Л. Мартин

Я складываю руки на груди, отводя взгляд.

— Адам…

Он оглядывается через плечо и приподнимает бровь.

Когда я замолкаю, он поворачивается обратно к подносу и поправляет разложенные сверху предметы. Я могу видеть только его профиль, его спина загораживает большую часть лотка, но мне не нужно подходить ближе, чтобы узнать, что находится перед ним.

— Ты что-то хочешь сказать?

Уголок его губ подергивается, но он остается сосредоточенным на текущей задаче — какой бы она ни была.

Я закрываю глаза, желая, чтобы слова, которые зреют в моей душе, вырвались на свободу. Несмотря на всё, что мне пришлось увидеть, больно и горько спрашивать у него то, что мне нужно. Я не знаю, как это скажется на нем. Может ли это пошатнуть невысказанное доверие между нами.

Но потом я думаю о Фрэнки, и я должна. Каждая секунда, проведенная с Адамом, все глубже затягивает меня в водоворот зависимости между нами, и Фрэнки ускользает все дальше.

Дребезжащий звук заставляет меня открыть глаза. Адам вытаскивает толстую цепь из отделения под столом. Цепь, похожая на ту, которой Райф привязывал меня к люстре.

Он тащит ее к колонне, его движения сильные, полные решимости, и я прочищаю горло, обретая дар речи.

— Адам. Ты бы когда-нибудь… ты бы когда-нибудь…

Я сглатываю. Почему это так сложно? Снова открывая рот, я выдавливаю слова с языка.

— Ты или твои братья когда-нибудь серьезно обижали кого-нибудь из секретарей?

Он останавливается, наклонившись вперед с цепью в руке. Он поворачивает ко мне подбородок, но недостаточно, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Я имею в виду, пересечь границы? До крайности?

Я знаю, что Райф и Грифф сделали со мной, какие ужасные чувства это заставило меня испытать, но я не видела, чтобы с кем-нибудь из других женщин здесь обращались так же. По крайней мере, не до такой степени, чтобы им не нравилось то, что они делали. Впрочем, можно ли сказать то же самое обо всех?

Цепочка падает со стуком, затем Адам крадется ко мне. Он останавливается, когда оказывается так близко, что мне приходится задрать подбородок, чтобы увидеть его. Его прищуренный взгляд скользит по моему лицу, и мое сердце замирает.

Он склоняет голову набок, его взгляд опускается на мой шарф, и мои синяки словно наэлектризованы под его пристальным взглядом. Когда он на сантиметр приближается и опускает подбородок, мой пульс учащается, а наши губы почти соприкасаются. Я вдыхаю его мужской аромат, как бесстыдная наркоманка.

— Ты скажи мне, Эмми. Был ли я достаточно экстремальным для тебя прошлой ночью?

Это. В этом моя проблема. Я не могу мыслить здраво, когда я с ним. Из-за него мне больше никогда не захочется мыслить здраво.

Когда я облизываю губы, его взгляд следует за моим языком.

— Это не то, что я имела в виду.

Я начинаю отводить взгляд, но он хватает меня за подбородок большим и указательным пальцами.

— Тогда объясни, Эмми, — тихо рычит он. — Что ты имела в виду?

Он переводит взгляд с одного моего глаза на другой, ища, затем стискивает челюсть, когда я не отвечаю.

— Нам не нужны люди, которые не хотят быть здесь.

Он проводит большим пальцем по моей нижней губе, что-то мелькает в его глазах, и он хрипло произносит:

— Если ты передумала…

— Нет. Я хочу быть здесь. С тобой.

Мои слова повисают между нами. Меня пугает, насколько они правдивы.